Читаем без скачивания Тревожная весна 1918 (СИ) - Дорнбург Александр

Понятно, голимая агитация и пропаганда! Главная цель таких официальных сообщений — нагнать больше жути, чтобы в сознании обывателя рухнула и последняя надежда на какую-то помощь извне.

А вот напечатан анонс, что готовится покаянное выступление в Советской печати и обращение к партизанам захваченного в плен генерала М. П. Богаевского, убежденного противника большевизма. Оперативно красные сработали, хорошо у них тут реклама поставлена. Пытаюсь узнать у калмыков дополнительные подробности этого дела. Один из моих старых приятелей коротко стриженный седовласый Аюка, своей фигурой походящий на борца, охотно делится со мной новостями и слухами. Он в теме, так как Богаевский укрывался в доме калмыцкого священника. А «сарафанное радио» делает свое дело очень исправно.

Узнаю следующие факты. После смерти генерала Каледина, М. Богаевский (он был помощником генерала Каледина по гражданской части) покинул Новочеркасск и со своей супругой, скрываясь от большевиков, скитался по разным станицам. Его судьба, как-то фатально была связана с Голубовым, который сыграл такую гнусную роль и в истории Дона и в жизни М. Богаевского. Еще в конце 1917 года Голубов за свои большевистские деяния сидел в Новочеркасской тюрьме и был оттуда выпущен только благодаря заступничеству М. Богаевского, причем Атаман Каледин согласился на это освобождение скрепя сердцем. И вот, как бы в благодарность за это, Голубов в марте месяце 1918 года арестовывает своего спасителя и предает его большевикам!

Опять и снова этот проклятый предатель Голубов! Какой-то просто злобный демон для Донского казачества! Сволочь первостатейная! Необходимо иметь в виду, что предательство Голубова имело большее значение в судьбе Донского края. Только благодаря этому обстоятельству, события на Дону пошли ускоренным темпом в пользу Советской власти. Но, использовав Голубова полностью, большевики резко изменили к нему свое отношение, быть может, опасаясь его казачьей ориентации.

Действительно, уже вскоре после взятия Новочеркасска Голубова отодвинули на задний план, перестали ему верить, устранили от участия в местных делах и на его глазах на главные посты начали выдвигать новых лиц (Подтелков, Смирнов, Медведев) с меньшими, по его мнению, "революционными" заслугами. Мятежная душа Голубова не могла мириться с таким положением. Обида, ревность, зависть, жажда славы, вновь стали толкать его на авантюры. Чтобы подняться в глазах "власть имущих" и восстановить былое доверие к себе, Голубов предложил большевикам свои услуги — поймать и доставить в Новочеркасск опасного контрреволюционера, скрывающегося в Задонье и угрожающего спокойствию Донской советской республики.

Вызвавшись на эту роль, Голубов руководился еще тайным желанием побывать в сердце области, выяснить настроение казачества и, в соответствии с этим, взять ту или иную линию поведения. Возможно, что имел также намерение, если обстановка позволит, увеличить свои красные части новыми единомышленниками.

Советская власть приняла предложение Голубова и он с ватагой красных казаков отправился в Задонье, где скоро и напал на след М. Богаевского. Голубов поимку Богаевского приписал себе в заслугу, но фактически это не отвечало действительности, так как Богаевский, будучи измучен физически и нравственно, терпя голод и холод, не в силах был дальше выносить зимние скитание и сам добровольно сдался Голубову. Вначале Голубов своего пленника держал в тюрьме в станице Великокняжеской, а затем доставил его в Новочеркасск. Предваряя дальнейшие события, чтобы закончить с этой темой, расскажу, что последует дальше.

В оккупированном городе, тотчас же стало известно, что Голубов привез Богаевского и что даст ему возможность выступить на "покаянном" митинге в здании Донского кадетского корпуса. Вскоре этот слух подтвердился, и большевики уже открыто говорили, что на днях, известный контрреволюционер М. Богаевский, правая рука Каледина, даст народу отчет о своих преступлениях. Внимание целого города привлекал к себе тогда этот митинг. Очевидцы, присутствовавшие на этом митинге, нарисовали странную и необычайную картину этого собрания. Аудитория была крайне буйно настроена и резко делилась на два враждебных лагеря: первый составлял пришлый элемент, главным образом, матросы, красногвардейцы, латыши и иногородние — они требовали немедленной расправы с "контрреволюционером" и второй — были казаки — они сначала заняли выжидательную позицию, но после яркой речи Богаевского, их симпатии склонились на сторону последнего.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Богаевский говорил три часа: три часа без перерыва звучало слово Донского певца — его лебединая песня. В глубокой по содержанию и внешне красивой речи, Богаевский дал яркую характеристику донских событий от начала революции до последних дней Он красочно излил все, что было у него на душе, смутив одних, расстроив других и взволновав остальных слушателей. Часть казаков плакала и обещала сохранить ему жизнь.

М. Богаевский так обрисовал свои переживания:

"Ушел из города. Скрывался в станицах. Пришлось мне самому прикоснуться, стать близко, близко, увидеть все ужасы гражданской войны. В это время, как раз, разыгрались события в Платовской станице, где вырезались от мала до велика целые семьи. Пришли одни — вырезали калмыков. Другие пришли, кровь за кровь, стали резать крестьян (иногородних). Не мог вынести этого, не имел больше сил скрываться и решил написать письмо партизанам, а самому пойти открыться Голубову, который обещал и доставил меня в Новочеркасск".

Едва ли надо доказывать, что это признание Богаевского дает основание полагать, что данное обращение к партизанам он написал, будучи уже сильно удручен и психологически подавлен ужасом сложившейся обстановки. У него началась сильнейшая депрессия и усилилось и без того не слабое состояние перманентной мизантропии. Не исключается и то, что на него влиял и Голубов. Последний обещал сохранить ему жизнь лишь в том случае, если Богаевский повлияет на партизан и убедит их в бесполезности дальнейшей борьбы с Советской властью.

То, что душевное состояние М. Богаевского было тогда сильно потрясено, и что он уже сошел с прежних позиций, можно судить также и по следующим его словам:

"Я еще молод — говорил он, — на том же митинге. — Мне всего 36 лет. У меня семья. Мне хочется жить. Я хочу и могу работать. Если я нужен вам, если могу быть полезным вашей работе для Дона, я готов работать с вами. Готов помочь вам опытом и знаниями, которые есть у меня"

Наивный! Большевики отвергли просьбу М. Богаевского и сотрудничать с ним не пожелали. Возможно, они сильно боялись его влияния на казачье население. С целью застраховать себя от неожиданных сюрпризов, Ростовский "совдеп" приказал немедленно доставить Богаевского в Ростов, как более надежное место.

Этот факт наглядно показывает, что большевистские верхи Новочеркасску уже не верили. Это недоверие усилилось, когда Ростовский совдеп, сомневаясь в революционной твердости Голубова и Смирнова, потребовал от них прибыть в Ростов и перед лицом Областного съезда советов, собравшегося там, дать отчет о положении дел. Но ни Голубов, ни Смирнов в Ростов не поехали. Большевики видели, что хотя часть казаков по виду и сделалась красными, но, тем не менее, она продолжает оставаться казаками. Последнее обстоятельство сильно тревожило местную советскую власть, побуждая ее все время быть настороже и особенно не доверять красным казакам.

Грызня у красных продолжалась, и конец неумолимо приближался. После митинга М. Богаевского, положение большевиков в Новочеркасске не только не укрепилось, а наоборот стало особенно неустойчивым. Все сколько-нибудь видные большевики, не чувствуя себя здесь в безопасности, поспешили перекочевать в более надежный Ростов, а Новочеркассцы, изо дня в день, ждали прибытия из Ростова карательной экспедиции красных, как для расправы с Голубовым и Смирновым, так и для внедрения революционного порядка в городе. Вот такие вот пироги с котятами!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})