Читаем без скачивания Мастер сахарного дела - Майте Уседа
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мар подняла голову и увидела в дверях Паулину. Паулина от волнения ломала пальцы; какая-то часть ее стремилась находиться от Мар как можно дальше. Но она нуждалась в ней, нуждалась в ее участии. Мар отставила в сторону сироп из сарсапарели и направилась Паулине навстречу. Подойдя к ней и заглянув в глаза, она взяла ее за руку и вывела на крыльцо. Паулина встала у колонны и схватилась за балюстраду, чувствуя, как невидимые иголки впивались ей в лоб.
– Глаза, – обратилась к ней Мар. – У тебя снова мигрень?
Паулина кивнула.
– Боли тогда прошли, но сегодня опять начались.
Паулина закрыла лицо ладонями и заплакала. Мар усадила ее на ближайшую скамью. Гулявший у медицинской части легкий ветерок нес с собой аромат померанцевых цветов.
– Ты была у отца? – спросила у нее Мар, присев рядом.
– Говорит, что мне нельзя беспокоиться. Но он знает не все. Я не решилась рассказать ему. Рядом с Фрисией я очень нервничаю, а еще… Я видела Санти… Он смотрел на меня из зеркала. Просто появился из ниоткуда. Он был совсем как живой… – Паулина снова всхлипнула и шепотом добавила: – И кошмары. Мар, я уверена, что все это – дело рук Фрисии. Она делает со мной то же, что и с той негритянской девушкой из тоннеля.
Мар с минуту подумала, пытаясь найти мотивы, которые бы сподвигли Фрисию на такой шаг.
– Какой в этом смысл? Зачем бы Фрисии тебя одурманивать?
– Не знаю, но я жду не дождусь, когда уже наконец покину этот дом.
– Осталось совсем чуть-чуть, – слащаво произнесла Мар. – Потерпи немного.
Паулина молча взглянула на нее и, чтобы не наговорить лишнего, прикусила язык. Но Мар была с ней так обходительна, что наконец она не стерпела.
– Прости, мне правда очень жаль, но я не могу его отвергнуть. Если бы все было иначе, тогда бы… Но у меня нет выбора. Пойми меня, Мар, я нуждаюсь в Викторе. Нуждаюсь.
– Успокойся, не то у тебя голова расколется. Вы с Виктором поженитесь и будете жить счастливо.
Паулина растерла щеки; она испытала облегчение и еле заметное ликование, родившееся из несчастья Мар. Этой мысли она стыдилась, поскольку ей было несвойственно радоваться чужому горю. Но как тогда назвать это ощущение удовольствия от обладания тем, чего желала Мар Альтамира?
«Прости меня, Господи», – взмолилась она про себя и тут же превозмогла внутренний разлад.
Мар всячески старалась скрыть разочарование по поводу неотвратимой свадьбы, но Паулина, пусть и несведущая в науках, обладала высокой проницательностью до всего, что касалось тонких материй. Она могла бы спросить у Мар, насколько благородны ее чувства к Виктору, насколько она к нему привязана… Но из-за страха услышать ответ не спросила. Потому, дабы не оказаться в затруднительном положении и не принимать решений себе во вред, она промолчала. Ее совесть чиста. Мар выпал шанс, но она им не воспользовалась. Больше здесь говорить было не о чем.
– А теперь вспомни, что ты сегодня делала, буквально по минутам, – вырвала ее из раздумий Мар. – Головная боль может случиться сама по себе, но бред с видениями – никогда. Подумай хорошенько, ведь, судя по всему, причина твоего недуга не внутри, и Фрисия, как бы странно это ни звучало, имеет к нему самое прямое отношение.
– Сегодня я столкнулась с ней в саду. Она разозлилась, что я сорвала несколько цветов. Какая же она тяжелая.
Паулина рассказала Мар про каждый сделанный ею с самого утра шаг, которых оказалось немного, но ничего подозрительного они не нашли.
– Может, доктор Хустино прав, и все это из-за нервов.
– Как бы там ни было, будь внимательна и из рук Фрисии ничего не бери.
Мар вернулась в аптеку доделать сироп из сарсапарели, а Паулина пошла в особняк и закрылась у себя в комнате. Если Виктор, подумала она, скоро закончит свои дела в котельной, то они смогут прогуляться, и от этой мысли ей стало легче. Успокоительное, которое прописал ей доктор Хустино, сняло боль, но едва она легла в кровать, как въедливый аромат, источаемый стоявшими на тумбочке цветами, попав ей в нос, пригрозил новым приступом мигрени. Через час этот приторный запах стал невыносим. Дерну за свисавший с балдахина шнур, она позвала горничную и попросила ее вынести букет. Но не успела та уйти, как Паулина передумала.
– Подожди! – Она подскочила с кровати и подбежала к горничной. – Оставь.
– Ка прикажете, нинья. Кусно пахну, да? Но хозяка не дае нам их срезать.
Паулина взяла у нее из рук вазу, стараясь держать цветы как можно дальше от себя.
Горничная ушла; Паулина обулась и вышла из спальни, заботясь о том, чтобы не попасться Фрисии на глаза. Что-то ей подсказывало, что болезнь ее вызывали эти цветы: чем больше она вдыхала их аромат, тем отчетливей становились симптомы.
Встретивший в аптеке Паулину Рафаэль сказал, что Мар ушла в барак для детей – лечить послеродовую рану Фелисии.
– Ваша подруга очень упряма, – заметил Рафаэль. – Думает, что сможет убедить мать не отказываться от ребенка. Пустая трата сил. Она никогда ее не примет.
Паулина поспешно вышла из медицинской части. Сошла по ступеням с прижатой к груди вазой и несколькими опавшими лепестками в руке. Пересекла земляную площадку и без остановок добежала до дома Альтамира. Пока она дожидалась Мар, Мамита предложила ей стакан апельсинового сока и вскоре удалилась на кухню хлопотать, оставив Паулину на крыльце одну. Через считаные минуты появилась двуколка Ариэля и остановилась напротив сада. Мар решительно спрыгнула на землю и твердым шагом направилась к дому.
– Все, уже выпроводили и мать, и дочь, – сказала она Паулине, когда та встала. – Представляешь? Говорят, сам Диего отвез их на железнодорожную станцию и нашел им работу в Гаване.
Паулина, как, впрочем, и вся асьенда, знала о случившемся с Фелисией и ребенком. Но мысли ее занимали собственные заботы.
– Это же хорошо,
