Читаем без скачивания История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том 4. Часть 2 - Луи Адольф Тьер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В то время как Наполеон продвигался вглубь Франции, постепенно овладевая войсками, слух о его появлении вызывал повсюду глубокое волнение. Отправившись от залива Жуан в полдень 1 марта, известие распространялось так быстро, как позволяли средства сообщения. В Марсель оно было принесено 3 марта и повергло бурливое население этого города в состояние чрезвычайного волнения. Утром 5 марта оно прибыло в Лион, где разделило жителей и восстановило одних против других;
наконец, отправленное телеграфом в Париж, известие о подходе Наполеона прибыло в столицу в середине того же дня 5 марта и было тотчас передано Людовику XVIII. Новость чрезвычайно удивила государя, обычно принимавшего события довольно хладнокровно. В первую минуту он показался скорее удивленным, нежели встревоженным, и стал искать в глазах тех, кто его окружал, подсказки о том, как следует отнестись к случившемуся. По безумной радости одних, решивших, что осталось лишь схватить и расстрелять беглеца с Эльбы, и по ужасу других, уже видевших его повелителем всех посланных против него войск, Людовик скоро понял, что случившееся представляет величайшую опасность, и попытался понять среди противоречивых мнений своих советников, что уместнее всего было бы предпринять.
По примеру своих префектов король пожелал, чтобы новость как можно дольше держали в секрете. Поначалу в страшную тайну оказались посвящены только принцы, незаменимый в подобных обстоятельствах военный министр, неизменно во всё посвященный Блака и Витроль, из всех обломков власти сохранивший за собой телеграф. Принцы были весьма взволнованы, ибо положение обязывало их возглавить войска, а они как никто понимали трудность своей роли. Что до маршала Сульта, военного министра, опрометчиво бросившегося в объятия Бурбонов, будто ему не суждено было более увидеть грозного Наполеона, он был потрясен воздвигшимися перед ним трудностями.
Естественно, всеми завладела мысль предоставить принцам командование войсковыми соединениями, которые предстояло сформировать, а главное из них поместить под начало графа д’Артуа, самого активного из членов семьи и самого популярного у крайних роялистов, которые могли теперь оказать выдающиеся услуги, если их преданность окажется столь же действенной, сколь была шумной. Поскольку Наполеон начал движение 1 марта и должен был направляться на Лион, какой бы дорогой ни шел, через Гренобль или через Марсель, очевидно, что в Лионе и следовало его встретить и там требовалось собрать средства сопротивления. Граф д’Артуа выразил готовность отправиться в Лион, и эта мера оказалась настолько уместна, что была тотчас принята. Задумали дать ему в помощники обоих сыновей. Тот и другой должны были выехать из провинций, которые имели обыкновение объезжать, и привести с собой на фланги Наполеона войска.
Договорились, что герцог Беррийский, хорошо знакомый с восточными провинциями, отправится во Франш-Конте, соберет в Безансоне линейные войска и волонтеров из национальных гвардейцев и поведет их на Лон-ле-Сонье, расположенный слева от Лиона. Герцог Ангулемский немедленно покинет Бордо, отправится через Тулузу в Ним и с войсками, которые соберет по пути, захватит Наполеона с тыла. Эти операции, которые военный министр счел весьма искусными, предполагали два условия: во-первых, что войска успеют сосредоточиться в этих пунктах, и, во-вторых, что они останутся верны делу Бурбонов. А ведь совещались вечером 5 марта; приказы, отправленные 6-го, могли прибыть на места только 7, 8, 9 и 10 марта, в зависимости от удаленности, а кроме того, определенного времени требовало и их выполнение. Мы же только что видели, что Наполеон должен был подойти к Лиону уже днем 10 марта. Что до верности войск, предшествующий рассказ показывает, насколько обоснованной была надежда в этом отношении.
Тем не менее военный министр выказал величайшее усердие и активность и совершенно серьезно предложил вышеперечисленные меры в качестве верных средств спасения. Ему предоставили действовать, ибо он, в конечном счете, умел передвигать войска лучше, нежели прочие чиновники, окружавшие монарха. Не ведая о случившемся в Ла-Мюре и Гренобле, не теряли надежды на верность войск и, чтобы лучше ее обеспечить, решили поместить при принцах популярных и уважаемых в армии командиров. Маршал Ней, командующий во Франш-Конте, был выбран в компанию герцогу Беррийскому. Маршал Макдональд, командующий в Бурже, получил приказ тотчас отправляться в Ним на помощь герцогу Ангулемскому. Оба маршала, бывшие переговорщиками Наполеона в Фонтенбло, казалось, прекрасно подходили для того, чтобы ему противостоять. Никто не сомневался, что Макдональд исполнит свой долг с несгибаемой честностью. Что до Нея, хоть и было известно, что он недоволен двором и потому удалился в свое имение, предполагали, что он с трудом может представить себе возвращение Наполеона, особенно при воспоминании о сценах в Фонтенбло, и надеялись, что все его страсти при виде грозного призрака пробудятся.
Наконец, чтобы обеспечить графу д’Артуа еще одного помощника, и помощника весьма ценного, выбрали герцога Орлеанского. Принц, хоть и вел себя сдержанно, вновь пробудил к себе, как мы говорили, недоверие эмигрантов. Но он был приятен и военным, помнившим о его услугах в республиканских армиях, и приверженцам конституционных идей, которым нравилось, что их взгляды разделяет член королевской семьи. Такого рода популярность, которой герцог Орлеанский и не думал злоупотреблять, задевала двор, и Людовик XVIII был не прочь от него избавиться, придав его графу д’Артуа, который в свою очередь был не прочь иметь рядом с собой Бурбона-военного.
Кандидатура герцога была принята с такой же легкостью, как и все остальные, и военному министру поручили незамедлительно распорядиться о движениях войск и снаряжения, проистекавших из принятого решения. Договорились, что граф д’Артуа отбудет в Лион прямо в ночь на 6 марта. Герцога Орлеанского вызвали в Тюильри, чтобы сообщить ему новость, которую держали в тайне, и передать из уст самого короля приказы, его касавшиеся. Будучи убежден, что задуманные для обороны Лиона меры окажутся запоздалыми и недейственными, герцог Орлеанский не чувствовал склонности к предложенной ему миссии и пытался убедить короля оставить его в Париже, где в случае его отъезда не останется ни одного принца крови и где его общепризнанная популярность может стать полезной. Но он просил как раз о том, чего король меньше всего желал, и ему пришлось подчиниться и уехать. Своими советами герцог добился только того, что в Париж вызвали герцога Беррийского, подумав, что надо и в самом деле оставить при короле одного из племянников. Вследствие этого в Безансон было решено отправить одного маршала Нея. Маршал, находившийся в своем имении, был тотчас вызван в Париж телеграфом.
Приняв военные меры, созвали остальных министров, чтобы заняться мерами политическими. Впечатление, произведенное на министров известием, оказалось
