Читаем без скачивания Кровь Люцифера - Джеймс Роллинс

И все же алое биение становилось громче и громче.

Теперь он узнал его.

Стук человеческого сердца, хрупкого и маленького, простого и обычного.

Он открыл глаза и увидел над собой лицо.

— Эрин...

21 час 55 минут

— Наш герой приходит в себя, — произнесла Элизабет, стараясь сохранять насмешливый тон, но и сама расслышала в своих словах благодарность и даже радость.

«А разве могло быть иначе?»

Эрин поцеловала Джордана, лицо ее светилось счастьем. Тревожные складки на ее лбу разгладились, глаза излучали нежность. Когда-то Рун так же смотрел на Элизабет. Графиня невольно дотронулась пальцами до собственных губ, вспоминая об этом, но потом сознательным усилием заставила руку опуститься.

Хирургическая операция в домашних условиях длилась почти два часа, и теперь Джордан лежал на узкой кровати в дальней комнате фермерского дома, его тело было почти полностью перебинтовано, лицо испещрено швами. Врач проделал хорошую работу, но Элизабет знала, что подлинное исцеление исходило не от этих земных мер лечения.

Рун, сидевший в продавленном кресле в углу комнаты, пошевелился, потревожив юного льва, свернувшегося у его ног. Он позволил зверенышу присоединиться к ним в этом бдении у постели раненого. Христиан и София сначала молились над Джорданом, но затем вышли наружу — размять усталые колени и поговорить о дальнейших планах.

Рун поднялся, тронул Эрин за плечо, потом повернулся к Элизабет.

— Я передам эту добрую весть Софии и Христиану.

Когда он ушел, Элизабет подошла к Эрин и остановиласьза ее спиной, скрестив руки на груди. Любовь археологини к сержанту проявлялась в каждом ее прикосновении, в каждом слове, произнесенном шепотом. Эрин что-то сказала, Джордан улыбнулся, отчего швы на лице перекосились. Мужчина вздрогнул от боли, но продолжал улыбаться.

Несмотря на хорошее настроение, Элизабет пристально рассмотрела алые линии, тянущиеся через его тело, заползающие на лицо.

«Это правда, что ты по-прежнему дышишь, но ты не в порядке».

Однако она придержала эти мрачные мысли при себе.

Вернулся доктор, которому, вероятно, сообщили новости о пациенте, и принялся осматривать Джордана: посветил ему в глаза узким лучом, пощупал пульс, приложил ладонь ко лбу раненого.

— Просто невероятно, — пробормотал врач, выпрямляясь и покачивая головой.

Хлопнула дверь, в комнату ворвался Рун вместе с сотоварищами-сангвинистами. Еще раньше они все выпили освященного вина, даже Элизабет. Теперь она чувствовала себя бодрее, и та же самая энергия наполняла других, но под оживлением графиня читала на их лицах тревогу, их позы и движения выдавали нетерпение.

Они знали правду.

Этой ночью мир погрузился во тьму, по телевизору и по радио передавали жуткие новости о кровопролитии и чудовищах. Паника и тревога распространялись все шире с каждым часом.

Дольше медлить было нельзя.

Вбежав в комнату сразу вслед за Руном, Христиан поспешно заговорил:

— Наш «Сайтейшн» заправлен и ждет. Мы можем быть на аэродроме через пятнадцать минут и сразу пойти на взлет. Если выжать из моторов все возможное, мы окажемся в Катманду менее чем через семь часов. Времени у нас будет впритык, но, я думаю, мы должны успеть.

Этот план зависел от одной важной детали.

И Христиан спросил, присев в ногах постели:

— Как ты себя чувствуешь?

— Бывало и лучше, — ответил Джордан.

Рун повернулся к доктору:

— Как скоро он сможет отправиться в путь?

Врач с ужасом взглянул на Корцу, отрывисто выругался по-французски, затем ответил:

— Через несколько дней, если не недель.

— Я уже готов, — произнес Джордан, прилагая усилия, чтобы сесть. И это ему удалось. — Я могу поспать в самолете.

Эрин повернулась к Руну; глаза ее тревожно блестели, взгляд умолял его помешать Стоуну, согласиться со словами доктора.

Вместо этого Корца повернулся к ней спиной.

— Тогда мы отбываем немедленно. Приготовьтесь.

Лишь Элизабет видела лицо Руна, когда он проходил мимо нее. Она видела, чего ему стоило сказать Эрин эти слова.И при виде этого выражения на его лице Элизабет испытала не

меньшую муку, поняв, как сильно Рун любит эту женщину, эту смертную.И потому Элизабет отпустила его — и из комнаты, и из своего сердца.

«Есть и другой человек, которому я нужна больше».

19 марта, 22 часа 04 минуты

по центральноевропейскому времени

Рим, Италия

Томми бежал по темным улицам к мерцающему куполу базилики Святого Петра. Площадь, лежащая впереди, обычно была полна туристов, бродящих туда-сюда и глазеющих на все подряд, но сегодня она была пуста — из-за комендантского часа. Десятки патрулей обшаривали город — они состояли из вооруженных людей и священников-сангвинистов в мирской одежде.

Но сегодня ночью они проигрывали.

По всему городу завывали сирены, и им вторили крики. Тут и там полыхали пожары, выбрасывая в небо клубы дыма.

Томми споткнулся о край тротуара и упал на одно колено.

Один из трех его охранников-сангвинистов немедля поднял мальчика на ноги. Они получили приказ доставить его с той квартиры, где его держали прежде, в Ватикан.

«Это ради твоей защиты», — сказали ему.

Он пытался возражать, боясь, что Элизабет не узнает, куда его отвезли. Он пробовал звонить ей после заката, испугавшись распространяющегося хаоса, но все линии сотовой связи были перегружены, звонок не проходил.

Впереди, поперек выхода на площадь Святого Петра, кто-то поставил заграждение. Металлические пластины, привинченные к стальным балкам, возвышались на десять футов над мостовой. Наверху стояли снайперы в особых бронированных клетках. У основания преграды горели огромные прожекторы, освещая прилегающие улицы.

Город был в осаде.

«Но кто его осадил?»

Чуть раньше Томми, буквально прилипнув к экрану, смотрел новости по каналу ВВС, передававшему сообщения о ночных атаках по всей Европе и за ее пределами. Крупные города патрулировались войсками, особенно после наступления темноты. Рим был не единственным городом, где был введен комендантский час.

Для Томми это свидетельствовало о том, что стригои стали сильнее и вырвались из-под контроля.

Когда их маленькая группа добралась до заграждения и была пропущена внутрь, мальчик удивился тому, сколько здесь было швейцарских гвардейцев и сангвинистов в сутанах — как на баррикадах, так и на балконах вокруг всей площади. Прежде чем ворота закрылись, в них прошло еще некоторое количество вооруженных людей. Похоже было, что Церковь оттягивает сюда большинство своих солдат, защищая себя и оставляя всех прочих на произвол судьбы.

Томми сопроводили через площадь к базилике. Даже эти массивные двери были обиты металлическими пластинами поверх прежних украшений.

— Эту ночь ты проведешь в безопасности в церкви Святого Петра, — попытался успокоить его один из охранников.

«Может быть...»

Его жгла тревога за Элизабет. Она была снаружи. Где-то там. Кто знал, каким опасностям она противостоит? Томми испытывал эгоистичное желание, чтобы она оказалась рядом с ним. Только тогда он действительно чувствовал бы себя в безопасности. Но он также знал, что существуют вещи, от которых Элизабет не в силах его защитить.

Томми хрипло закашлялся, прикрывая рот ладонью и сгибаясь вдвое от боли.

Когда приступ кашля прошел, мальчик уставился на свою ладонь.

Кровь.

ЧАСТЬ VI

Змии, порождения ехиднины! как убежите вы от осуждения в геенну?

20 марта, 10 часов 48 минут

по непальскому времени

В воздухе над Гималаями, Непал

Эрин задержала дыхание: их вертолет неспешно полз вверх, к острому гребню заснеженной горы. Ледяная стена впереди вздымалась на высоту двадцати тысяч футов — верхний предел летной способности для их воздушного судна. Когда они достигли гребня, винты подняли снежные вихри, ветер мотал вертолет туда-сюда. Летучая машина словно попала в ловушку, балансируя на ледяном лезвии, а потом клюнула носом и заскользила вниз вдоль дальнего склона горы.

Эрин громко выдохнула и покрутила головой из стороны в сторону, пытаясь избавиться от напряжения.

— Скоро зайдем на посадку, — сообщил по внутренней связи Христиан с пилотского места, голос его был раздражающе спокойным.

Они только что пересекли последнюю горную цепь — Ганеш-Химал — и теперь снижались над длинной долиной. Гигантские острые пики окружали их со всех сторон. Такой ландшафт вполне объяснял, почему это место так долго оставалось недоступным для внешнего мира. Согласно древней карте, которую отдал им Гуго де Пейн, в центре долины должна была протекать река, но внизу Эрин видела лишь сверкающий покров сплошной белизны. В это время года река, вероятнее всего, замерзала и пряталась под снегом. Может быть, летом эта долина и была изобильной и зеленой, но сейчас она выглядела неприютной пустошью.