Читаем без скачивания История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том 4. Часть 2 - Луи Адольф Тьер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Перед тем как покинуть Лион, Наполеон снова написал Марии Луизе, дал ей знать о своем продвижении, возвестил о триумфальном вступлении в Париж, намеченном на 20 марта, день рождения короля Римского, и просил ее вернуться во Францию. Он также отправил послание Жозефу, который находился в это время в кантоне Во, прося помочь доставить в Вену письмо, информируя его о своих необычайных успехах и разрешая официально заявить всем послам держав, пребывавшим в Швейцарии, о твердом намерении французского императора сохранять мир на условиях Парижского договора.
Позаботившись обо всем, Наполеон решил покинуть Лион утром 13 марта, проведя там только два дня, то есть время, необходимое, чтобы присоединить войска, постепенно прибывавшие из Гренобля, предоставить им однодневный отдых и направить вслед за дивизией Брайера, отбывшей из Лиона уже 11 марта. Из двух дорог, ведущих из Лиона в Париж, он выбрал дорогу через Бургундию, более надежную по причине настроения окрестных жителей.
Некоторую опасность представляло движение посланного во Франш-Конте маршала Нея, которому назначалось передвинуться через Безансон и Лон-ле-Сонье во фланг Наполеону. Он мог догнать императорскую армию, но ему было трудно собрать более 6 тысяч человек, которые стали бы сражаться наперекор себе (или даже вообще не стали бы) с 12–15 тысячами солдат Наполеона, исполненными энтузиазма и твердо настроенными опрокинуть любого, кто встанет у них на пути. Так что последняя опасность не внушала большой тревоги, но столкновение было крайне нежелательно Наполеону, который надеялся дойти до Парижа, не пролив ни капли крови. Поэтому он старался избегать любых конфликтов, но решил не писать ни Нею, ни другим, желая быть обязанным всем только солдатам и ни в коем случае – военачальникам.
Однако Бертран был не столь сдержан. Он написал Нею, описав ему триумфальное шествие от Канн до Лиона и предсказав продолжение его до Парижа, дал почувствовать важность предстоявшего Нею решения, опасность такового для маршала и бесполезность его для Бурбонов. Кроме того, Бертран поручил нескольким старым офицерам с Эльбы отправиться в корпус Нея, пообщаться с его солдатами и воспламенить их огнем, пожиравшим их самих.
Наполеон покинул Лион 13 марта утром, возвестив всем, что войдет в Париж 20 марта. В самом деле, имелась большая вероятность того, что скорость его орла, перелетающего с колокольни на колокольню, будет между Лионом и Парижем не меньшей, нежели между Каннами и Лионом.
Выдвигаясь в Бургундию, Наполеон встречался с населением, в высочайшей степени одушевленным тем духом, который обеспечил его триумф в первой части экспедиции. Края, по которым протекает Сона, процветали во времена Империи, потому что, когда речные коммуникации заменили коммуникации морские, Сона сделалась континентальным торговым путем. Помимо этого обстоятельства, вторжение неприятеля, с которым так скверно сражался Ожеро в 1814 году, привело в отчаяние жителей, патриотичных, как все жители пограничных провинций. Неосторожное поведение дворянства и духовенства довершили дело, и Франш-Конте с Бургундией, как и Дофине, встречали Наполеона с распростертыми объятиями. Города Макон и Шалон при известии о событиях в Лионе и Гренобле были охвачены настоящей лихорадкой.
Наполеон ненадолго остановился в Вильфранше и отправился на ночлег в Макон, двигаясь среди чрезвычайно воодушевленных народных толп. Узнав о скором его появлении, жители Макона захватили ратушу и сами осуществили революцию в своем городе. Уже только приближение Наполеона совершало то, что несколькими днями ранее вызывало его присутствие. Его встретили в Маконе с неслыханными изъявлениями энтузиазма. «Долой дворян, долой священников, долой Бурбонов, да здравствует Император!» – кричала толпа, состоявшая из крестьян, солдат и речников с Соны и воодушевленная всеми национальными и революционными чувствами, которые Бурбоны имели неосторожность задеть.
Наполеон принял муниципальные власти, непринужденно побеседовал с жителями, объяснил, почему покинул Эльбу в выражениях, подобных тем, которые использовал в Лионе и Гренобле; говорил о мире и о свободе и очаровал всех своим добродушием в величии, которым так искусно умел пользоваться.
Теперь Наполеон приближался ко второму решающему обстоятельству экспедиции – к возможной встрече с маршалом Неем. Он не особенно страшился этой встречи, ибо к его делу уже примкнуло более половины войск, сосредоточенных Бурбонами на востоке Франции. А ведь согласно всем донесениям маршал мог собрать от силы 6 тысяч солдат, вероятнее всего, дурно настроенных и совершенно незаметных среди населения, преданного Империи и Революции. Однако невозможно было предвидеть, на что способна дурная голова Нея, и Наполеон послал ему приказ о движении, написанный так, будто Ней и не переставал служить под его командованием. Он предписал маршалу направить войска на Отен и Осер, где ожидал встретиться с ним самим. Ней был совсем близко, по слухам, в Лон-ле-Сонье, и если некоторые осторожные люди тревожились, народ в целом считал Нея и его солдат уже завоеванными.
Вот-вот должна была произойти одна из самых странных сцен нашей долгой и необычайной Революции. Прибыв в Безансон, маршал Ней с усердием, умом и решительностью сделал всё, чего требовали обстоятельства. Почти ничего не было подготовлено для формирования армейского корпуса. Он исправил положение, насколько это было в его силах, пожаловавшись министру с присущей ему жесткостью. Приказав запрячь несколько артиллерийских орудий, изготовить патроны и раздобыть недостающее снаряжение, Ней решил разделить свои войска на две дивизии и поручить их двум надежным генералам. Он располагал пятью пехотными полками: 15-м легким, расквартированным в Сент-Амуре, 81-м линейным в Полиньи, 76-м в Бурге, 60-м и 77-м, уже собранными в Лон-ле-Сонье, и тремя кавалерийскими полками: 5-м драгунским, расквартированным в Лон-ле-Сонье, 8-м егерским, двигавшимся туда же, и 6-м гусарским, посланным в Осон для защиты артиллерийского склада. Нею обещали, кроме того, 4-й линейный и 6-й легкий, которые должны были подоспеть только дней через десять. Во главе дивизий маршал поставил генералов Бурмона и Лекурба. Бурмон, комендант Безансона, давно был под рукой. Как бывший вождь шуанов он внушал доверие роялистам, как отличившийся при Империи – войскам. Он соединял в себе все нужные качества сразу и не мог отказаться от службы, когда речь шла о защите дела Бурбонов. Иначе обстояло дело с генералом Лекурбом. Этот славный офицер был старым республиканцем, который попал в опалу при Наполеоне, жил в своем имении и остался обойденным милостями Бурбонов. Ней вызвал его, напомнил о бывшем братстве в Рейнской армии, их общей неприязни к императорскому деспотизму, о бедах, причиненных Франции честолюбием Наполеона, и об опасностях, которыми оно снова ей грозило. Он
