Читаем без скачивания Записки кукловода - Алекс Тарн

— Если можно, Вторую сонату Шопена… — смиренно отвечает Шайя, расцветая от этой улыбки, как пустыня после первого дождя. — Си бемоль минор, третью часть.

— Ну разве что третью… — ворчит Зубин Мета. — Таксу ты знаешь.

Шайя послушно кладет стольник. Зубин Мета кивает; бумажка исчезает, следуя неуловимому движению его музыкантской кисти.

— Давай, Ив, — говорит он. — Заказ оплочен.

— Ну зачем ты так, Зуб? — протестует рыжая, но над площадью уже плывут привычные звуки похоронного марша, и ей остается только присоединиться со своим бубном.

— Шайя, — с досадой шепчет Ив, закончив играть. — Что ты на меня уставился, как на икону? Неудобно…

Шайя слегка краснеет.

— Ничего страшного, — приходит к нему на помощь Зубин Мета. — Он на концерте. Имеет право.

— А мы тебя по радио слышали, — сообщает Ив.

— Ну и как?

— Редкостная хрень! — радостно констатирует Зубин Мета. Ив смеется, и Шайя — вслед за нею. Совместный смех похож на прикосновение. Нелепо упускать такую возможность, даже если смеются над тобой.

— Слушай, Шайя, — говорит Зубин Мета. — Ты бы, чем сюда на концерты таскаться, пригласил бы Ив куда-нибудь в театр… или хоть в кино. Я ей отпуск дам за ударную работу.

— Ага, — Шайя отводит глаза. — Обязательно. Вот только закончу с этой бодягой. Вы ведь никуда отсюда не уйдете, правда?

— Вот уж чего не знаю, того не знаю… — смеется Ив. — Смотри, Шайя, не упусти своего счастья. Я девушка импульсивная. Сегодня согласна, а завтра…

— Нет, — говорит Шайя, страдая. — Сегодня никак. Ладно, я пошел. Вы тут пока разучите что-нибудь новенькое. Траурный марш Шопена, например.

Зубин Мета смотрит ему вслед, качая головой.

— Давай-ка сыграем, Зуб… — Ив встряхивает бубном. Вид у нее растерянный.

— А почему не сегодня, Шайя? Почему не позавчера, не неделю назад? Почему не через два дня… или когда еще там на тебя снова найдет?.. Найдет?.. — Навалится, скрутит жгутом, выкинет из офиса непреодолимая жажда увидеть ее хоть на минутку… Так почему?

— А пошел ты…

— Ну а все же?

— А все же? Ну, во-первых, куда я сейчас гожусь? Я ведь теперь хуже зомби. Голова, как параша. Как я в таком виде к ней подойду, к Ив? Что скажу? А ну как из пасти предвыборная агитация полезет? Или речь великого вождя Амнона Брука? И полезет, еще как полезет, не удивляйся. Нет уж… Вот раскручусь с этим дерьмом, получу свои бабки и тогда уже…

— Ага. Ну а во-вторых?

— Нету никакого «во-вторых».

— Есть, Шайя. Хочешь, про «во-вторых» я тебе сам расскажу? Боишься ты ее, вот что. Уж больно тебя прихватило; прямо наркотическая зависимость какая-то. За свободу свою боишься. Так ведь? А чего бояться-то? Разве ты сейчас свободен?

Звонит телефон. Это Арик Бухштаб, господин министр, битл навозный.

— Алло, Шайя? Ты сейчас свободен?

— Я всегда занят.

— Ну все равно. Надо срочно поговорить.

— Ну так говори.

— Нет, брат, это не по телефону. Я за тобой уже еду. Буду через десять минут.

И все, гудки. Одно слово — начальник, не поспоришь. Кто платит музыкантам, тот заказывает музыку.

— Хе-хе… вот как ты, к примеру, когда заказываешь шопеновский марш. И главное, какой у тебя при этом выбор богатый…

Битл предпочитает разговаривать тет-а-тет и не в офисе. Боится жучков. То ли они к нему и в самом деле тянутся, своего чуют, то ли просто паранойя. Наголо бритый топтун в просторном профессиональном пиджаке ловко выпрыгивает наружу, оглядывается и только потом открывает дверцу министерского «вольво». Шайя с Бухштабом выходят на набережную. Там ветер и море. Трава на газоне мокрая от недавнего дождя; хорошо ступать по такой в крепких высоких ботинках. Вот Шайя и ступает, не торопится, ловит кайф, отпустив вперед своего параноидального заказчика. Топтун, согласно инструкции, с недовольным видом топчется сзади. Подобно любой служебной овчарке, он предпочитает, чтобы вверенное ему стадо не разбредалось. Увы, этих овец за ляжки не покусаешь; поэтому, нервно оглядываясь, он терпеливо ждет, пока Шайя присоединится к Битлу, и наконец занимает предписанную позицию, широко расставив ноги и скрестив руки в районе детородного органа. От органа веет уверенным оптимизмом, что успокаивает дополнительно.

— Волны… — доверительно сообщает Бухштаб подошедшему Шайе.

Шайя кивает, подтверждая это тонкое наблюдение. Волны лезут на берег, дыбятся трехметровыми зелеными стенами в коричневых родимых пятнах песка. Берег, со своей стороны, молчит и уважает. Мощные каменные глыбы сидят смирно, скорчившись, подставив увесистым шлепкам моря свои гладкие мокрые спины. Даже квадратная бухштабовская физиономия, похожая на канцелярскую тумбочку, приобретает несвойственное ей выражение задумчивости. Шайя поворачивается к морю спиной и закуривает.

— Как-то у нас не вытанцовывается, Шайя, — говорит Битл, стряхивая с себя неуместную лирику. — Ты опросы видел?

Шайя снова кивает, молча. А что тут говорить, дрянь опросы.

— Ну и?..

— Что ну и?.. — раздраженно отзывается Шайя и затягивается. На ветру сигарета горит быстро, как солома. — Я не волшебник. Думаешь, легко из вашего дерьма конфетки лепить?

— Раньше умел.

— Раньше и дерьмо было другое.

Бухштаб сует руки в карманы, упруго перекачивает с пятки на носок свою значительную фигуру. Что-то у него припасено, у жучилы, чего-то он хочет… Мог бы, конечно, сказать сразу. Но нет, так ведь нельзя, не положено по неписаным правилам бюрократической науки, именуемой «работа с людьми». Для «работы с людьми» требуются солидное рыло и солидные паузы. Вот и эта пауза такая. Предполагается, что под ее тяжестью Шайя должен прогнуться и затаить дыхание, с трепетом ожидая начальственного откровения.

Закончив качаться, Битл издает неопределенное мычание. На языке «работы с людьми» это продолжительное «эээ-э-э-э…» сигнализирует всем смертным в радиусе двадцати метров немедленно прекратить свои дела и удвоить внимание. Обычно так оно и происходит, но хамский Шайя, не дослушав сигнала, длинно сплевывает и принимается многословно сетовать на отсутствие в данной округе общественного туалета, где трудящийся человек мог бы культурно излить избытки своего восхищения красотами окружающей среды.

Сбитый с ритма, Бухштаб обиженно сопит и даже оглядывается на топтуна, неподвижно застывшего невдалеке на своих широко расставленных ногах. Но чем может помочь топтун в этой не предусмотренной наукой ситуации? Собачьим нутром ощутив беспокойство хозяина, он навостряет уши и на всякий случай еще крепче вцепляется в собственный детородный орган. Хватать?.. Бежать?.. Топтать?.. Нет, повелитель снова отворачивается, и топтун медленно расслабляет свой, уже было напрягшийся, загривок.

Шайя достает вторую сигарету.

— Ты говори, чего хотел. А то ведь я так все курево спалю на ветру на этом.

— А, значит, можно? Даешь разрешение? Ну, спасибо… — Битл старается звучать саркастически, но выходит просто жалко.

— Ага… — безмятежно кивает Шайя. — Пожалуйста. И кстати, это свое «эээ-э-э-э» можешь пропустить. Я его уже слышал и учел.

У Битла перехватывает дыхание. «Кончай, — приказывает он сам себе. — Не реагируй. С кем заводишься? Это ж червяк. Растопчешь его потом, при случае, если вообще вспомнишь. А пока дело делай.» Он улыбается самой привычной из своих улыбок и сразу же успокаивается. Он даже на пробу снова мычит: «эээ-э-э…» и осторожно косится при этом на Шайю. Но Шайя молчит, ждет.

— Вот что, — говорит Бухштаб. — Нужно запустить что-то очень весомое. Такое, что всех всколыхнет. Что-то проверенное. Короче, я пока это только с Боссом перетер, а теперь вот тебе говорю. Больше никто не знает.

— А можно без этой сверхсекретности? — Шайя морщится и отщелкивает окурок. — А то ведь мне уже за себя страшно.

Битл жизнерадостно смеется.

— Не бойся, писатель. Таких, как ты, мочить ни к чему. Кто тебе, живому, поверит? Ты ж, извини за выражение, даже не шестерка. Тьфу, ублюдок жизни, ничтожный злопыхатель, наемная шариковая авторучка, плюнуть и растереть… — он с наслаждением плюет и растирает, радуясь возвращению к законным, естественным пропорциям между ним, ферзем, и этим обломком пешки, этой человекообразной мразью. — Ты только не обижайся, ладно? Не обиделся? Ну и хорошо, что ж на правду-то обижаться… Вот… А труп, понимаешь ли, он, наоборот, возбуждает излишние вопросы. Мертвые всегда звучат убедительнее живых, такой, понимаешь ли, парадокс.

— Угу… — задумчиво соглашается Шайя. — Тут ты прав, Битл. Так что вы там такое необыкновенное придумали?

— Покушение! — Битл весело подмигивает. — Враги замыслили физически устранить нашего дорогого Амнона. Потому, что иначе победа его неминуема, ну и так далее, сам развернешь.