Читаем без скачивания Записки у изголовья. Книга 2 - Тан Ци
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Разделить ложе с Си Цзэ оказалось очень даже хорошо. Если ей нравился Си Цзэ и она тоже ему нравилась, то, что произошло между ними, – самый естественный исход. Правда… правда, случилось все немного неожиданно. Но и тут нашлись бы свои преимущества. Раньше она беспокоилась, уйдет ли Си Цзэ вместе с ней, когда вскроется правда. Теперь, когда они соединились телами, какие могут быть сомнения? От этой мысли она очень воодушевилась.
Этот мужчина принадлежал ей.
Она с некоторым волнением наклонилась к нему. Шелк зашуршал, соприкасаясь с шелком, но Си Цзэ не шелохнулся.
Кажется, он действительно крепко спал. Она поправила на нем покрывало и потянула руку пригладить серебристые волосы. Неожиданно он сонно пробормотал:
– Почему не спишь?
Краснея, она прошептала:
– Потому что по традиции ранним утром на следующий день после того, как мы, супруги, разделили ложе, мы должны поесть пироги с фиолетовым сладким картофелем.
Он по-прежнему не открывал глаз, но его губы изогнулись в намеке на улыбку. Он протянул:
– Хочешь, чтобы все узнали, что мы только вчера подтвердили наш брак, разделив ложе? Показные церемонии, не думай о них.
Он нащупал ее руку и крепко сжал.
– Поспи со мной еще немного.
Она легла обратно и переплела свои пальцы с его. В лучах этого удивительного утра она, совершенно счастливая, закрыла глаза и вновь уснула рядом с ним.
Глава 14. Ее жизнь
У смертных есть стихотворение о недолговечности весны. Звучит оно так:
Песнь птиц и пляс цветов – весенняя краса
Правителю-тайшоу как вино.
Наутро хмель прошел, и понял он,
Как мало дней весне отведено[46].
Услышав это стихотворение от своего весьма ценящего литературу отца, Фэнцзю впервые показала редкое для нее понимание поэзии. Смертные сетовали на мимолетность весны, потому что весна – лучшее из четырех времен года. Погрязшие в любовании сокровищами, люди переставали ощущать течение времени и, когда оборачивались, обнаруживали, что жизнь прошла. Услышав ее речи, отец почувствовал с ней удивительное единение. В глазах его читалось спокойствие.
Сегодня владыка Си Цзэ покинул имение Аланьжэ. Глядя вслед его удаляющейся фигуре, Фэнцзю с легкой грустью вспомнила это стихотворение. Хмель отступил, и оказалось, что весна прошла, и, пусть с Си Цзэ они провели не так уж мало времени, неделя действительно улетучилась, как весенний хмель.
На самом деле она хотела, чтобы Си Цзэ задержался подольше, но это было уже жестоко по отношению к господину Мо. Вчера он прислал Си Цзэ длинное письмо, которое она ненароком увидела. В письме он жалобно описывал, что наступил последний этап в изготовлении артефакта. Артефакты такого уровня становились особенно опасными на этапе их завершения, малейшая ошибка – и все усилия окажутся потрачены впустую, а вложенные в него силы обернутся против создателя. Вмешательство требовалось незамедлительно. Су Мое умолял владыку прибыть в храм-дворец как можно скорее.
В конце письма он, роняя кровавые слезы, вопрошал: за эти дни он передал владыке одиннадцать длинных писем. Владыка их еще не получил или получил и пустил на розжиг свеч?
Как раз в этот момент Фэнцзю припомнила, что от свечей действительно пахло тушью, и не могла не почувствовать толику вины перед господином Мо.
На следующий день во имя сочувствия и справедливости к ближним она отпустила владыку.
Если честно, отпускать Си Цзэ было немного жаль. Последние дни она гуляла вместе с ним по городу, и это было прекрасное время. Город казался намного интереснее, чем прежде.
Например, однажды Си Цзэ взял ее на рыбалку. По правде говоря, рыбалка Фэнцзю не очень интересовала. Изначально она просто решила притвориться, что занятие ее увлекает, но, когда они поплыли, в самом деле увлеклась. Си Цзэ подготовил простую деревянную лодку с небольшой печкой, кувшинчиком масла, соли, соевого соуса и уксуса на носу. Они поплыли вниз по течению, чтобы полюбоваться весенними пейзажами на окраине города. Около полудня лодочка остановилась. Пока он удил рыбу, она нагрела вино. Когда он поймал рыбу, она вымыла ее, почистила и приготовила им роскошный обед. После обеда они поплыли к ближайшему лотосовому пруду. Пока он читал в тени лотосовых листьев, она задремала в его объятиях. Сквозь листья лотосов проникал солнечный свет, щекоча ее лицо, поэтому она уткнулась Си Цзэ в грудь и крепко к нему прижалась.
Он любил поглаживать ее мягкие волосы во время чтения. В прошлом, когда она была маленькой лисичкой в Рассветном дворце, Дун Хуа тоже любил вот так ворошить ее мех. Тогда она была его ручным зверьком и чувствовала себя довольной и спокойной. Теперь действия Си Цзэ каким-то образом добавляли к ее спокойствию некое чувство близости. Наверное, так ощущалась любовь, где оба «едины сердцем и умом». И это единение было восхитительным.
Поскольку для Си Цзэ чужие толки и пересуды были что плывущие облака, он совершенно открыто брал ее с собой удить рыбу, любоваться цветами или смотреть уличные представления, никогда даже не пытаясь как-то скрываться. Закономерно, что в итоге они натыкались на тех, кто их узнавал.
Для неразлучников гуляющая по весеннему городу пара супругов из знати не считалась каким-то необычным явлением. Однако, как правило, другие пары разгуливали по городу скорее для того, чтобы показать величие, они же гуляли по улицам пешком – совсем другое дело. Всего за несколько дней слухи о глубокой привязанности бывшего Верховного жреца ко второй принцессе клана неразлучников распространились по всему главному городу. Когда Фэнцзю однажды посетила дворец, чтобы выразить свое почтение, повелительница смотрела на нее другими глазами.
По правде говоря, Фэнцзю не слишком заботило, что скажут о них при дворе. Единственное, что ее слегка волновало, так это то, что кто-то скажет Шэнь Е. Фэнцзю чувствовала себя как в пословице смертных: из тарелочки ест, а в котелок заглядывается. Поведение, по сути, бесстыдной негодяйки. Но она уже пообещала господину Мо, так что, как бы ни грыз
