Читаем без скачивания История Византийских императоров. От Федора I Ласкариса до Константина XI Палеолога - Алексей Михайлович Величко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лишь однажды, пожалуй, зашла речь о «выборной монархии», имеющей, правда, черты аристократической феодальной республики. Это произошло в эпоху Никейской империи, когда Михаил VIII Палеолог честолюбиво рвался к власти. Тогда, в обоснование своего клятвопреступления перед покойным государем Феодором II Ласкарисом, которому и сам Палеолог, и аристократы давали клятву о верности сыну — Иоанну IV Ласкарису, пришлось выдумать «теоретическую основу», необходимую для возвышения Михаила и его помазания в цари. Но уже вскоре после того, как цель была достигнута, Палеолог, по словам историка, думал уже только о том, как обеспечить единоличность своей власти и ее передачу сыну — Андронику II Палеологу[595].
LXXIV. Император Андроник III Младший Палеолог (1328–1341)
Глава 1. Приобретения на Западе, потери в Малой Азии
Андроник III Младший Палеолог родился в 1296 г. Любимец деда, он получил хорошее образование и вел образ жизни, подобающий царевичам. Правда, иногда слишком вольный, что вызывало некоторую тревогу отца и деда. В 1318 г. царь Андроник II Старший женил своего внука на германке Ирине, но этот брак был недолгим: в 1327 г. супруга Андроника III Младшего умерла, не оставив ему детей. Вскоре после этого василевс женился на Анне Савойской (1327–1359), дочери графа Амадея Ѵ Савойского (1285–1325), и этот союз подарит Византии наследника престола.
По многочисленным свидетельствам, повзрослев, Андроник III Палеолог сохранил тягу к роскоши и богатству, мало интересуясь реальными возможностями государственной казны. Его страстью являлась охота, а потому тысяча охотничьих собак и соколов заполнили постройки у царского дворца. На них шли громадные деньги, которым можно было бы найти более достойное применение. Но, пожалуй, это — единственный крупный недостаток царя. Все отмечают, что он был приятен лицом, добродушен и мягок по характеру. Рассудительный человек, василевс не любил советов и предпочитал принимать решения в одиночестве. Говорят, что Андроник III Палеолог вообще не любил вокруг себя ненужного ажиотажа и старался оставаться в одиночестве. Отважный человек, император не боялся за свою жизнь, справедливо полагая, что она находится в руках Бога. В его царствование любой заявитель без труда мог пройти во дворец с жалобой к императору и предстать непосредственно перед самодержцем.
Император вовсе не был праздным сибаритом, но отважным воином и умелым полководцем. Не было ни одного года, когда бы Андроник III не надевал воинских доспехов. Участвуя в десятках битв и сражений, он проявлял личное мужество и был многократно ранен. Даже на монетах, имевших хождение в годы его царствования, император изображен в доспехах — наглядное свидетельство характера и образа жизни царя. При погребении Андроника III Палеолога один оратор так подвел итог его жизни: «Он не разбирал ни лета, ни осени в своих походах. Он был выше времен года и стихий: зимнюю пору он находил для себя летним зноем, недостаток — изобилием, бодрствование — сном. Вместо отдохновения он прибавлял труды к трудам и подвиги к подвигам, переходя то с суши на море, то с моря на сушу»[596].
Взойдя на трон при помощи фракийской и македонской аристократии и содействия дворцовых кругов, Андроник III Палеолог оказался заложником своих союзников. Его товарищ и друг великий доместик Иоанн Кантакузен, много сделавший для успеха «феодальной революции», по одному справедливому замечанию, был не просто фаворитом, а руководителем царя. Кантакузен превосходил василевса в некоторых качествах, а его богатство было таковым, что зачастую именно он содержал за свой счет царскую армию и императорский двор. Мать Иоанна Кантакузена Феодора, урожденная Палеолог, затмила пышностью своего дворца императрицу-мать Марию, а сам великий доместик принимал иностранные посольства, решал практически все вопросы государственного и церковного управления, включая объявление войны и заключение мира, и даже подписывал документы пурпурными чернилами — до сих пор исключительная прерогатива Римского царя[597].
Но в целом воцарение Андроника III Младшего принесло Римской империи желанное спокойствие, а за ним — благосостояние. Иссякли внутренние раздоры, и прекратились репрессии и страх попасть в тюрьму. Появились излишки продовольствия — уже забытое в Константинополе явление, и новое Византийское правительство, состоявшее из молодых, честолюбивых и воинственных мужчин, не лишенных патриотизма и любви к отечеству, запальчиво полагало, что ему удастся без труда справиться с теми трудностями, какие были не по силам престарелому Андронику II Старшему.
Внешнее положение Римской империи оставалось практически в том же положении, что и при предыдущем царствовании. Наиболее опасными врагами оставались сербы, мечтавшие подчинить себе Болгарию и выйти на Константинополь, и турки, мало-помалу прибравшие к своим рукам почти все византийские владения в Малой Азии. Как всегда, приходилось считаться с латинской угрозой, но Римские папы, пребывавшие в «Авиньонском пленении» (об этом мы расскажем в специальном приложении), уже не являлись центрами европейской дипломатии и глашатаями Запада, у них возникли свои проблемы.
С учетом изложенного, императору Андронику III Младшему пришлось бороться, как и многим его предшественникам по трону, на два фронта. Но удивительно то, что распределение внутренней нагрузки на армию было далеко не равномерным — царское окружение довольно спокойно относилось к победам турецкого оружия в Малой Азии и прилагало все силы, чтобы отстоять балканские владения. Столь удивительно равнодушное отношение центральной власти к положению дел в Малой Азии вполне объяснимо. Во-первых, честолюбивые молодые люди брезговали сражаться с варварами-османами, едва вышедшими из полудикого состояния. Насколько благороднее казались победы, завоеванные в битвах с латинянами и уже просвещенными сербами! Кроме того, нельзя забывать, что главные движущие фигуры политического Олимпа — Кантакузены и Палеологи, имели владения во Фракии и Македонии, и им хотелось не столько обеспечить интересы Римского государства, сколько сохранить собственное имущество.
Поэтому дела в Малой Азии быстро пришли в запустение. Турки довольно активно ассимилировали местное греческое население, и многие византийцы принимали ислам, надеясь облегчить свое положение при новых правителях. Пограничная территория почти не защищалась, и последние очаги обороны в лице мужественных акритов пали вследствие отсутствия какой-либо поддержки со стороны Константинополя. Как следствие, акриты, мало отличавшиеся по образу жизни от османов, переходили к тем на службу.
Едва ли Андроник III не считал турецкую опасность менее актуальной — после скорого взятия Никеи османы стояли на расстоянии нескольких дневных переходов от Константинополя. Другое дело, что, неоднократно договариваясь с мусульманами о мире, царь, по-видимому,
