Читаем без скачивания Мастер сахарного дела - Майте Уседа
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В голове крутились противоречивые мысли. С одной стороны, можно было оставить Виктора там умирать: вряд ли его спасет даже первоклассная медицинская помощь. С другой стороны, сдаваться она не хотела, а, напротив, желала бороться за жизнь до самого последнего вздоха. Так учил ее отец. Так думала она сама. Потому, резко разорвав нижнюю юбку, она постаралась обвязать тело Виктора и перетянуть рану. Так он хотя бы потеряет меньше крови – в противном случае жить ему оставалось недолго. Затем она поднялась и побрела к Магги.
Ощутив на шее прикосновения Мар, лошадь тут же фыркнула. Мар отыскала рану. Пуля застряла над правым коленом, но кость не задела. Затем Мар вернулась назад, к Виктору, и, подхватив под мышки, попыталась оттащить его к Магги. Виктор был человеком высоким и крепким, и сдвинуть его с места она не смогла. Тогда она подошла к ногам, скинула с него сапоги и взялась за щиколотки. Тянула она изо всех сил, с каждым разом продвигаясь едва ли на пядь. До Магги она добралась уже изможденной. Затем ненадолго прилегла и положила голову на Магги, которая, учуяв запах крови хозяина, повернула к нему голову. И вдруг, будто бы действительно понимая, что происходит, она всполошилась и заржала.
Мар ни за что бы прежде не подумала, что способна на подобный подвиг, но все же сумела взвалить Виктора на спину лошади. Магги в свою очередь полностью легла на землю, облегчив Мар работу. Оставалось лишь, чтобы Магги поднялась и отвезла их назад в асьенду.
Дождь кончился, но поднявшийся ветер свистел меж деревьев и трепал заросли. Мар взяла поводья и потянула.
– Давай, родимая, – подбодрила она ее.
Магги послушалась, но раненая нога подвела ее.
– Ну же, попробуй еще разок.
Мар потянула за поводья сильнее. Магги зашевелила задними ногами, встряхнулась, фыркнула и немного привстала, но, выбившись из сил и задыхаясь, снова легла.
Мар в отчаянии упала на землю и от беспомощности закричала, понимая, что жить Виктору оставалось недолго. Но, не теряя времени на причитания, повторила попытку. Она снова взяла поводья и из последних сил потянула.
– Давай, Магги! Поднимайся! Пошла! Ну!
Магги хрипела, кряхтела и ржала от боли, но все же сумела подняться на все четыре ноги. Дивясь благородству лошади, Мар обняла ее и погладила по шее. Дав ей время оправиться, она оторвала еще один лоскут нижней юбки, чтобы перетянуть ей рану.
– Знаю, что прошу слишком многого, Магги, – обратилась к ней Мар, перевязывая ногу, – но нужно добраться до асьенды. Слышишь меня, Магги? Пожалуйста…
Мар снова потянула за поводья, и Магги сделала шаг. Раненая нога подкосилась, и Виктор чуть не свалился на землю.
– Ну же, хорошая моя. Ты большая молодец. Еще один шаг.
Мар снова натянула поводья; мокрая одежда от ветра плотно прилипала к телу, заставляя ее дрожать от холода. Смеркалось. Темные облака на западе закрывали вечерний свет.
Хромая и тяжело дыша, Магги раз и другой шагнула вперед. Дважды Мар думала, что дальше она не пойдет. И дважды Магги, превозмогая боль, удивляла ее. Когда же она остановилась в третий раз, Мар поняла: больше сил у нее не осталось. Ноги ее подкосились, и она медленно опустилась на землю.
Мар легла рядом и погладила ее по шее.
– Умница. Чудесная лошадь, другой такой не найти.
Тогда Мар больше ничего не оставалось, кроме как самой отправиться за помощью, даже рискуя заблудиться. Несмотря на все безрассудство принятого решения, иначе поступить она не могла. Не теряя ни минуты, она осмотрелась, стараясь запомнить место, и в последний раз взглянула на Виктора с Магги.
– Я скоро вернусь.
И углубилась в чащу; стоявшую вокруг тишину нарушал лишь треск сухих веток под ногами и глухой стук сердца. Позади она оставляла фыркавшую Магги и Виктора, чье дыхание раз от раза становилось все слабее. На заросли опустилась ночь. Выглядывавшая из-за облаков луна освещала Мар путь, но вскоре ее полностью поглотила растительность, отчего Мар не покидало ощущение, будто она очутилась в сельве. Она спотыкалась о ветви и камни; шипы царапали ей кожу. Несколько раз ей приходилось отбиваться руками и ногами от зеленой тюрьмы. Чем яснее она осознавала, что сбилась с пути, тем сильнее стремилась попасть в асьенду. В попытке отогнать осадившую ее тучу комаров она коснулась руками лица, на котором остались липкие следы крови. Она знала, что ни опасных зверей, ни ядовитых змей на острове не было, но боялась она не их, а комаров и заразы, которую они переносили.
Растерявшись и тяжело дыша, она попыталась вспомнить, что незадолго до отъезда из Испании читала о желтой лихорадке, денге и малярии и их связи с укусами насекомых. Риск заражения возрастал именно на закате дня. Они были повсюду. Комары вокруг летали, и жужжали, и кусали ее в шею, но Мар знала: пик таких заболеваний, как желтая лихорадка, приходился на конец дождей. Сейчас же еще не закончился период засухи.
Тело ее хотело сдаться: батей ей теперь ни за что не отыскать; но образ раненого Виктора и беспокойство за будущее Солиты придавали ей сил.
Глава 47
Как и большинство рожденных в асьенде негров, Мамита с детства усвоила учения Католической церкви. И, как и у большинства негров, в ней сочеталась любовь к святым с верой предков в ориша, ведь для нее, как бы ни старался священник, поклонение одним не исключало почитания других.
Весь вечер того дня она провела в молитвах, прося всех, кого можно, заступиться за Солиту, к которой уже успела привязаться, и за дона Педро, который был хорошим хозяином. Педрито же она доверила Элегуе – божеству йоруба, открывавшему и закрывавшему врата тропы жизни и даровавшему каждому человеку в зависимости от его поведения радости или несчастья.
Пусть он вершит справедливость.
Она не могла простить его и его мать за то, как он сухим, перекрученным бычьим хером исполосовал спину ее супруга. Из ран Ариэля еще долгие месяцы сочилась кровь, и сам он до сих пор в ужасе просыпался по ночам от пережитого наяву кошмара, заливаясь холодным потом.
Еще сидевшая на крыльце Мамита молилась, чтобы в асьенде воцарился мир и чтобы ни лезвие мачете, ни пуля ружья никого не задели. И божества со святыми, казалось, услышали ее: после вечерних беспорядков над батеем вновь повисла тишина.
– На острие ножа, – объяснил ей
