Читаем без скачивания Воспоминания (1865–1904) - Владимир Джунковский

Весна в этом году никак не могла наладиться, весь март стояли морозы, доходившие до 7–10-ти градусов. Как всегда в пост, была и в этом году масса благотворительных концертов, на которые приходилось ездить. Это бывало и скучно, и накладно. Хорошо, когда не присылали почетного билета, тогда можно было ограничиться тремя рублями, если же присылали почетный, то меньше 10 рублей нельзя было дать, а это уж очень было разорительно.

19-го марта в Большом театре был концерт [для] инвалидов, было очень парадно и красиво и, пожалуй, даже интереснее, чем в Петербурге, так как были очень хорошие сольные номера, исполненные лучшими артистами. Великий князь и великая княгиня сидели в боковой царской ложе, а мы, лица свиты, в полном составе в большой царской ложе посредине.

Пасха в этом году была ранняя – 28 марта; в начале Страстной недели приехал великий князь Павел Александрович. Встретили мы праздники очень тихо. Я, к сожалению, не мог даже быть в Успенском соборе, так как заболел на Страстной неделе свинкой, очевидно, заразившись от великой княгини, которая перед тем проболела свинкой в очень сильной форме, у нее вся шея была страшно опухшая.

У меня была более легкая форма, и даже не лихорадило, но доктор все же запретил мне выходить. Тем не менее, укутавшись, я прошел через двор и был у заутрени в церкви генерал-губернаторского дома и разговлялся затем у их высочеств. Мы все друг другу подарили яйца, я получил очень красивые золотые яйца-брелоки от их высочеств, а от Сергея Александровича еще огромное красное деревянное яйцо, величиной в пол-аршина, наполненное французским черносливом без косточек. Я был очень рад такому подарку, так как всегда поедал много чернослива – великий князь, бывая у меня, обратил на это внимание, и вот результат. Очень он меня тронул таким вниманием.

На Пасхальной неделе опять начались вечера, но я из-за свинки никуда не ездил и только ходил к их высочествам к завтраку и обеду. После завтрака катали яйца, мне, как больному, разрешалось быть в тужурке.[279] Кто выигрывал, получал от всех остальных по какому-нибудь пустяку.

Таким образом, выиграв один раз, я получил от великой княгини шесть золотых яичек горкой, от Павла Александровича большое фарфоровое яйцо императорского завода с изображением св. Павла, от княжны Трубецкой – портмоне.

Со 2-го апреля, совсем оправившись от свинки, я стал выезжать. Был на вечере у графа Орлова-Давыдова, у которого был чудный концерт, пел ряд знаменитостей: Зембрих, Даркие, Маркони, Котоньи, Баттистини и Франшетти. Лучше всех был Маркони, это было наслаждение его слушать. После ужина он сам от себя предложил еще спеть и, окруженный всеми гостями, пел одну арию за другой; только в третьем чесу ночи я вернулся домой.

3-го апреля великий князь меня командировал на базар, устроенный графом Капнистом и А. Н. Унковской[280] в пользу детских приютов в дворянском собрании. Устроен был базар в виде ярмарки, пел хор цыган, и, кроме того, был ряд и других увеселений. Мне было поручено передать сожаление их высочеств, что они не могут быть лично, при этом мне было дано 100 рублей для покупок от имени их высочеств. Миссия не из приятных, все были очень огорчены, что их высочества не будут, тем более что базар потерпел полное фиаско. Затрата на устройство была около 3000 рублей, а за два дня выручили только 1200 рублей.

4-го апреля были в итальянской опере, давали «Риголетто», прямо из театра поехали провожать великого князя Павла Александровича, который уезжал в Петербург. В десятых числах апреля великий князь заболел свинкой, и в сильной форме, с сильным жаром, так что его даже уложили в постель и все приемы были отменены. В середине мая в Москву ожидался высочайший приезд на закладку памятника императору Александру II в Кремле. По этому случаю в Москве начался ряд приготовлений. Для принятия мер к безопасному пребыванию государя великий князь назначил комиссию под председательством обер-полицеймейстера Власовского. Членами комиссии, помимо представителей полиции, назначены были я и еще двое чиновников особых поручений – князь Гедройц и Львов. Я очень был рад этому назначению, так как отсутствие дела меня всегда тяготило.

Вся Москва, вернее, все места высочайших следований и посещений были распределены между членами комиссии для их осмотра и выработки необходимых мер для их охранения. На мою долю выпал осмотр и охрана Воскресенской площади, Иверских ворот, Кремля, Нескучного сада и гостиницы «Метрополь» на время парада войскам. Приходилось осматривать все здания, обращая внимание главным образом на нежилые помещения. Благодаря этой новой работе день свой пришлось распределить несколько иначе, чем обычно. Вставал я в 8 часов утра и в 9 часов отправлялся на осмотры, которые оканчивал только к 6-ти, делая перерыв от 12-ти до часу, когда завтракал обыкновенно в «Славянском базаре».[281] Измучившись порядком от лазания по чердакам и подвалам, я возвращался домой после 6-ти, чистился и умывался, потом шел к великому князю, который все еще в то время не выходил из своей комнаты из-за свинки. Доложив все, что я сделал за день, я поднимался наверх к великой княгине к обеду. После обеда, когда все сидели у великой княгини и каждый чем-нибудь занимался, я, пока великий князь был нездоров, читал громко. В 10 часов я отправлялся к Козляниновым на репетицию спектакля, который они устраивали для их высочеств и в котором и я участвовал в роли молодого человека – жениха. Невесту играла Е. Н. Козлянинова. Пьеса эта была из новых, очень остроумная, веселая под названием «В последний раз».

К 19-му апреля великий князь поправился, опять начались обычные приемы, и в этот день в генерал-губернаторском доме состоялся большой вечер на 600 приглашенных. Были приглашены и представители московского купечества с женами, среди них выделялись своей необыкновенной красотой две сестры – Маргарита Кирилловна Морозова и Елена Кирилловна Вострякова, рожденные Мамонтовы. Туалеты были изумительные. Помимо них среди купечества выделялись Лидия Григорьевна Щукина, Зиновия Григорьевна Морозова, последняя хотя и не была так красива, но в лице ее было много шарма, женственности. В большом белом зале состоялся концерт, пели Котоньи, Маркони, Даркие и старушка Лавровская. Было очень все красиво, но я так уставал от своих осмотров в течение дня, что был не в силах занимать кого бы то ни было и ждал только момента, когда можно будет уйти спать. 20-го опять весь день ушел на осмотры, а вечером была генеральная репетиция нашего спектакля у Козляниновых, было несколько приглашенных, прошла репетиция очень удачно, хотя мне больше мерещились чердаки, которые я осмотрел за день, чем моя роль. Самый спектакль был на другой день, 21-го апреля. На спектакле были, помимо их высочеств, генерал-адъютант Костанда с женой, А. Н. Унковская с дочерью, Наталья Михайловна Иваненко, рожденная Каткова, княгиня София Николаевна Голицына, рожденная Делянова, свиты князь Волконский и вся наша свита. Прошел спектакль очень дружно, с большим подъемом, я едва удержался, чтобы не расхохотаться во время одной из сцен, когда я услышал голос великого князя, который меня заранее предупредил, что свое мнение будет говорить громко. После спектакля был ужин, на который оставались только их высочества и актеры.