Читаем без скачивания Воспоминания (1865–1904) - Владимир Джунковский

22-го числа я был дежурным и потому осмотров не производил, а в 4 часа дня осматривал только с чинами полиции место закладки памятника. В 6 часов был обед у Щукиных, на который я поехал вместе с Гадоном. Щукины очень милые были люди, страшно гостеприимные, я упоминал о них выше, это были очень интеллигентные люди, он – любитель картин и художеств, все стены у них были увешаны картинами лучших мастеров, преимущественно французских. Обедало 16 человек, обед был роскошный, из 8-ми блюд, вина удивительные. Для меня этот обед был довольно тягостный, так как, во-первых, я почти никого не знал из присутствовавших, а во-вторых, я сидел как на иголках, все время смотря на часы, так как в 8 часов у меня было назначено заседание по охране у полицеймейстера Грессера, а в это время еще подали жаркое. Как только встали из-за стола, а это было около 9-ти, я поехал к Грессеру, где еще не начинали заседание и меня ждали. Было очень неловко, я, конечно, извинился, но от этого ни им, ни мне не было легче. Совещались мы около часа времени, после чего я вернулся к себе и лег спать.

23-го, в день именин графини Олсуфьевой, у нее был обед. Обедали их высочества со всею свитой, молодые Олсуфьевы, m-me Скоропадская и Костанды. После обеда провели скучнейших три часа, я был страшно уставши, но не мог уехать раньше других и вернулся к себе только в час ночи.

В воскресенье 25-го апреля по случаю праздника осмотров не было, днем я делал визиты, которых у меня накопилось порядком, обедал у свиты князей Волконских, они жили в своем доме на Воздвиженке, впоследствии купленном экономическим офицерским обществом. Обед этот был очень приятный, было оживленно, прошел он быстро, и в 9 часов я уже был дома.

В эту ночь я отправился с князем Гедройцем осмотреть подземные ходы Москвы. Мы спустились с ним около Самотеки в трубу, в которую заключена Неглинка. Труба эта проходит и сейчас от Самотеки под Цветным бульваром, под Неглинным проездом, Воскресенской площадью, Александровским садом и выходит на Москва реку. Труба эта сводчатая, по ней свободно можно идти все время, не нагибая головы, в некоторых же местах она настолько высока, что в ней мог бы поместиться всадник на лошади. Воды в трубе, когда мы шли, было вершков 6–10, течение очень сильное, так что идти было довольно трудно; воздух в трубе сносный, впереди шел десятник с факелом, освещая путь. Единственные живые существа, встречавшиеся нам на пути, были крысы, которых было довольно много.

Весь путь мы проделали в два часа, по дороге отмечали люки, на которые затем были наложены пломбы. Вылезли мы из трубы в конце Александровского сада у Москвы-реки. Затем мы еще прошли по подземной трубе от Арбатских ворот под Пречистенским бульваром, вылезли у Храма Спасителя; эта труба была очень утомительна для ходьбы, так как надо было идти все время согнувшись и выпрямлять спину можно было только в местах люков. Из подземных сооружений пришлось еще осмотреть всю сеть отопления под Успенским собором, тут местами пришлось ползти, осмотрев ее всю вместе с князем Щербатовым, мы запечатали все входы в отопление и люки.

Накануне 29-го, дня рождения великого князя Сергея Александровича, приехало 6 офицеров Преображенского полка, среди них и мой большой друг Зейме. Все они остановились в генерал-губернаторском доме у великого князя, Зейме же у меня. Так приятно и радостно было их увидеть, повеяло родным полком. 29-го вечером у великого князя назначен был бал, и мне поручено было дирижировать в первый раз в Москве. Это меня очень взволновало, и я боялся, справлюсь ли, а тут наступили еще такие утомительные дни. 27-го пришлось просидеть до 4-х ночи за писанием отчета по всем осмотрам и мерам, принятым по охране владений. 28-го приехали преображенцы, вечером накануне дня рождения великого князя просидели за чашей вина у Гадона с великими князьями и преображенцами до трех часов ночи, после чего с великим князем Павлом Александровичем поехал к Яру слушать Венгерский хор до 6-ти утра.

29-го утомительный день – торжественная обедня, завтрак, вечером бал. После бессонной ночи я был в маленьком катценямере,[282] для голоса пришлось проглотить несколько сырых яиц, благодаря чему голос мне не изменил и я не оскандалился, продирижировав вполне благополучно. Их высочества остались очень довольны. Бал прошел очень оживленно, я танцевал 1-ю кадриль с m-lle Мятлевой, 2-ю с m-me Воейковой, женой чиновника для особых поручений при великом князе, 3-ю с П. А. Хрулевой, 4-ю с Т. В. Истоминой и котильон с О. А. Рыдзевской. На мазурку я не приглашал дамы, так как счел удобнее дирижировать ее, не имея дамы. На следующий день великие князья и преображенцы провели вечер у меня и просидели за чашей вина опять до 3-х ночи, 1-го мая преображенцы уехали.

После их отъезда я весь предался работе комиссии по охране, так как приближалось время высочайшего приезда, назначенного на 12-е мая. Последние два дня до приезда пришлось работать буквально круглые сутки. Пришлось все осмотреть вновь и накануне, 11-го мая, запечатать чердаки и подвалы в тех домах, где управлявшие домами и домовладельцы не хотели брать ответственности на себя за нежилые помещения. От всех квартирантов по пути следования их величеств были отобраны подписки, что они отвечают за всех лиц, кои будут находиться в их квартирах во время высочайшего проследования. Окна и балконы разрешено было иметь открытыми. Что касается публики на тротуарах и площадях, то таковая допускалась беспрепятственно и без ограничения. За этой публикой должны были следить полиция и агенты.

11-го мая в Москву прибыли великие князья Михаил Николаевич и Павел Александрович.

12-го мая я с 7-ми утра до 10-ти успел обойти свой участок и вновь все проверить, затем поехал на Николаевский вокзал встретить великого князя Владимира Александровича и великую княгиню Марию Павловну с сыновьями Кириллом, Борисом и Андреем Владимировичами и великого князя Алексея Александровича. Вернувшись и позавтракав, я отправился опять на свой участок для расстановки постов по всем домам моего района. Выполнив все требовавшееся от меня, я остался на своем участке, не без волнения ожидая радостной минуты – проследования государя, любимого, дорогого государя Александра III. <…>[283]

Высочайший поезд ожидался в Москву к 5.30 часам дня. Государь следовал с юга. К этому времени я направился к Иверской часовне, где и ожидал прибытие государя. От усталости я еле передвигал ноги, но, когда послышалось «ура» и показалась вереница экипажей, усталость мигом прошла, как будто ее и не было. В открытой коляске с лейб-казаком на козлах подъехали к Иверской государь с государыней, в следующем экипаже великий князь Сергей Александрович, затем наследник цесаревич с великими княжнами Ксенией и Ольгой Александровнами, Михаилом Александровичем и Елизаветой Федоровной.