Читаем без скачивания Дерианур - море света - Ольга Елисеева

-- Разве это выгодно России? - Парировал Бретейль.

Императрица выдержала паузу.

-- О выгодах наших держав я и приехала говорить с вами. - Веско сказала она. - Многие в России глубоко оскорблены возвращением завоеванных земель. Вы, господин посол, бываете при дворе и в светских гостиных. Вы сами можете убедиться в степени возмущения общества. Помимо нелепого мира с врагом, есть и внутренние проблемы. Мой несчастный супруг не чтит православной веры, не уважает обычаев народа. Вскоре сдерживать брожение уже не удастся.

Императрица выразительно посмотрела на посла. Посол на императрицу.

-- Если Господь хочет наказать человека, он лишает его разума, барон явно желал ограничиться констатацией этого плачевного факта. - Чем иностранная держава может помочь русскому народу, управляемому жестоким безумцем?

-- Русский народ поможет себе сам, - прервала посла Екатерина. - От вас же зависит, в каких отношениях с Его Христианнейшим Величеством будет новый государь. Станет ли он союзником Франции, каким в последние семь лет была покойная императрица, или охлаждение между нашими странами затянется надолго?

-- Новый государь? - Поднял брови посол. - По-вашему, мадам, переворот неизбежен?

-- Кто говорит о перевороте? - Като снова выдержала паузу. - Улица? Рынок? Полки? Салоны? Коллегии? Сенат? Дипломатический корпус? - Она скорее перечисляла, чем спрашивала, даже не скрывая насмешки в голосе. - Переворот это не толпа вооруженных людей. Это состояние ума. Настает момент, когда мнением народа можно сдвигать троны.

-- Мнение, мадам, -- недоверчиво покачал головой Бретейль, -- вещь бесплотная. А для того, чтоб двигать троны, нужно нечто более весомое. И звонкое. - Он щелкнул в воздухе пальцами. - Как я понимаю, вы за этим и приехали?

Потемкину стало не по себе. Но Като трудно было смутить.

-- Небольшая субсидия сегодня, -- с чувством собственного достоинства сказала она, -- завтра подарит Франции покой и надежного союзника.

Барон поморщился.

-- Позвольте напомнить вам, что двадцать лет назад Версаль уже сделал одну ошибку, - медленно проговорил он, - предоставив покойной государыне кредит для организации заговора. Вскоре после восшествия Елизаветы на престол наш посол Шетарди был выслан, Лесток оказался в крепости, а отношения между нашими странами прервались на долгие годы.

-- Вряд ли вы в праве упрекать за это Ее Величество, - возразила Екатерина. - Ваши агенты занимались шпионажем.

-- Любой дипломат по совместительству шпион, - парировал Бретейль. Вам ли этого не знать?

-- Итак, вы отказываете в займе? - С неожиданной бодростью провозгласила Като. - Сожалею, барон, что наши великие народы и на этот раз не нашли общего языка. - Она встала и сделала Потемкину знак следовать за собой.

Бретейль, кажется, был удивлен столь быстрой ретирадой гостьи. Возможно, барон полагал, что она станет настаивать и клянчить деньги. Однако Екатерина покидала посольство с явным облегчением. Ее поведение сбивало с толку, но француз не попытался задержать императрицу, так как был совершенно уверен в правильности своего отказа.

-- Бретейль, вы дурак. - Шевалье де Бомон отступил от двери, пропуская посла в смежный с кабинетом будуар. Все это время он стоял здесь и внимательно прислушивался к доносившемуся из-за стены разговору.

-- Почему? - Мрачный, как туча, барон взял с низкого столика хрустальный графин и налил себе бургундского. Он и сам чувствовал, что отказывая просительнице, совершает роковой шаг. - История учит...

-- Во-первых, не пить белое вино по вечерам, -- оборвал его шевалье, -- А, во-вторых, не указывать на дверь особам, которые вскоре станут хозяевами положения в стране, где вам еще работать и работать.

Бретейль насупился и бросил на непрошеного ментора враждебный взгляд.

-- С чего вы взяли? Мало ли о чем кричит толпа!

-- Не важно, о чем кричит толпа, -- вздохнул де Бомон. - Важно, о чем молчат казармы. - Он тоже подошел к столу и налил себе вина. - Этот переворот совершается почти открыто. На глазах у правительства. И ни у кого нет сил ему помешать.

Барон недоверчиво покачал головой.

-- Однажды Франция уже обожгла себе пальцы на помощи русским. Елизавета отплатила нам черной неблагодарностью за то, что мы возвели ее на престол!

-- Так уж и мы? - Шарль от души потешался над праведным гневом посла. - Называйте вещи своими именами. Дали денег. Не слишком много. Елизавета честно разочлась с нами, остановив войну, которую ее предшественница вела со Швецией. А ведь русские войска могли тогда взять Стокгольм. - Шевалье поставил бокал и прошелся по комнате. -- Дорогой Бретейль, я просидел здесь резидентом пять лет. А вы в Петербурге всего второй месяц. Говорю вам: работа дипломата не в том, чтоб пестовать вчерашние обиды, а в том, чтоб сегодня искать надежных партнеров, гарантирующих завтрашние выгоды. - Де Бомон не любил много молоть языком, и его раздражала необходимость объяснять барону очевидные вещи.

-- Вы называете надежным партнером женщину, находящуюся на грани высылки? - Бретейль не поверил своим ушам. - Женщину, которая приехала к иностранному послу не в сопровождении кого-то из высокопоставленных сановников, а в кампании сопливого мальчишки из нижних гвардейских чинов? барон отказывался понимать собеседника.

-- Занятный мальчик, правда? - Протянул де Бомон. - Очень умное лицо. Его фамилия Потемкин? Внучатый племянник русского посла при нашем дворе во времена короля Солнце и племянник президента Камер коллегии. - Шарль потянул вино из бокала. - Старинная семья, со связями, с положением... -Он взглянул на посла грустно и чуть насмешливо. - Друг мой, дипломат обязан не только слушать ушами, но и замечать знаки, которые ему делают. Мундир спутника императрицы показывал вам, что гвардия на ее стороне. А его происхождение -- что Екатерину поддерживает цвет дворянства. Не вина Ее Величества, что посол Франции слеп.

Бретейль чуть не поперхнулся вином.

-- Ну не я же несколько лет торчал в этой дыре! - Запальчиво воскликнул он. - Чтобы понимать все их недомолвки!

-- Вот именно, -- кивнул де Бомон, -- Поэтому меня сюда и прислали. Он отставил стакан в сторону. - Итак, к делу, дорогой барон. Мне поручено...

Несколько минут в карете Потемкин молчал. Когда мимо окон мелькали тусклые фонари, Екатерина видела, что его лицо залито краской. Это не был румянец смущения.

Императрица понимала, что сейчас спутник испытывает жгучий стыд за ее поведение в посольстве. Она чувствовала, что должна заговорить первой.

-- Дорогой Григорий Александрович, -- Като впервые обратилась к нему по имени отчеству, -- что из всего слышанного так оскорбило вас?