Читаем без скачивания Звездный лис - Пол Андерсон

Лоренцен стискивал зубы и заставлял себя продвигаться в своих исследованиях все дальше. Ему не приходило в голову, что он сильно изменился. Раньше он не был таким угрюмым и агрессивным. В том, что не касалось его исследований, он походил на других людей, склонен был позволять другим думать и решать за себя. Теперь он уже никогда таким не будет.

Спуск к морю был изнурительным, но занял всего несколько дней. Спустившись к ровной береговой линии, Лоренцен почувствовал себя так, словно у него начались каникулы. По словам Эвери, Джугау утверждал, что им осталось до цели лишь несколько дней пути.

В этом месте береговая линия равнины с трудом оправдывала свое название. Она сужалась до полоски километровой ширины, покрытой травой и деревьями, а дальше начинались высокие скалы — подножие гор. Берег походил на калифорнийский — широкая полоса прекрасного песка, собранная в пологие дюны, омываемая соленой водой. Но на Земле никогда не бывает такого яростного прибоя, ревущего и пенящегося у берега, не бывает и такого мощного прилива, который дважды в день заливает весь берег. Никакой добычи здесь не попадалось, и отряд питался травами и кореньями.

Лоренцен чувствовал, как в нем нарастает напряжение по мере того, как позади оставались километры пути. Еще несколько дней и… ответ? Или новые вопросы?

Смерть посетила их, прежде чем они достигли конца пути.

В первый же день, когда они добрались до места, где скалы обрывались прямо в море, их застиг прилив. Скалы и обветренные валуны, наполовину погрузившись в песок, образовывали невысокую стену на их пути. За стеной берег изгибался длинной, узкой петлей, образуя залив, ограниченный десятикилометровой высоты утесом. Вода в заливе была исколота зубьями скал, разрывающих ее поверхность. Устье залива в километре от берега было бело от яростных волн, разбивающихся о линию рифов.

Лоренцен остановился на стене, неуверенно глядя вперед, на узкую полоску песка.

— В прилив песок заливает водой, — сказал он.

— А прилив приближается.

— Но не так уж и быстро, — заметил Гуммус-луджиль. — Нам понадобится не более получаса, чтобы перейти залив. Мы даже не замочим ног. Вперед!

Он спрыгнул на песок. Лоренцен пожал плечами и последовал за ним. Рорванцы шли впереди, двигаясь с грацией, которая стала уже привычна за последнее время.

Они были на полпути, прижимаясь к подножию скалистого берега, когда в залив ворвалось море.

Лоренцен увидел, как над рифами внезапно вырос белый занавес. Гул прибоя превратился в ревущую канонаду. Лоренцен отпрыгнул назад и побежал вдоль берега.

Волна приближалась с бешеной скоростью. Лоренцен закричал, когда ледяные зубы сомкнулись вокруг его колен. Вторая волна шла за первой в зеленой и белой ярости, брызжа пеной в лицо, и море захватило его по горло. Лоренцен упал, вода сомкнулась над головой. Он встал, и ему показалось, что кто-то тут же ударом кулака сбил его с ног.

Барахтаясь в воде, Лоренцен сопротивляйся, но не мог удержаться: его уносило отливом прибоя. Сапоги тянули вниз. Вода поглотила его и тут же выплюнула. Гребнем прибоя его понесло к скалам.

Ухватившись за что-то во вспенившейся воде, Лоренцен осмотрелся полуслепыми глазами. Впереди возвышался утес. Лоренцен старался удержаться на поверхности. Он услышал чей-то короткий предсмертный крик, и море сомкнулось над ним.

Вверх… вниз… попытаться доплыть… По скользкий камень не держался в руках. Лоренцена вновь подхватила волна и понесла назад, а потом вперед на скалу. Лоренцен сомкнул руки и повис на ней.

Вода шумела вокруг него и под ним, но Лоренцен ничего не видел и не слышал, ничего не чувствовал. Он лежал слепой, глухой, полумертвый и немой. Только воля к жизни удерживала его.

Потом все кончилось, вода с ревом отступила. Лоренцен почувствовал, что его тело лишь наполовину погружено в воду, и с большим трудом взобрался на утес. Когда он сделал это, море вернулось, но Лоренцен сумел опередить его. Волна потянулась за ним, но он уже был наверху. Почти в истерике он убежал от волны и упал на траву, где долго лежал неподвижно.

Постепенно к нему вернулись силы и сознание. Ветер бросал в лицо остро пахнущую пену, шум моря заглушал голос. Здесь были и остальные, они безмолвно стояли рядом и смотрели друг на друга. Глаза людей и рорванцев встретились с выражением ужаса.

Наконец, они пересчитали уцелевших. Не хватало Гуммус-луджиля, Аласву и Янусаррана. Силиш застонал, его стон прозвучал как человеческое выражение боли. Лоренцен чувствовал себя разбитым.

— Надо осмотреть все вокруг, — Эвери говорил громко, но в гневном шуме моря его голос казался шепотом. — Может быть, они живы… где-нибудь…

Начался отлив. Фон Остен вскарабкался на стену и осмотрел залив. На противоположной стороне он увидел две фигуры. Они махали руками.

— Гуммус-луджиль и кто-то еще живы! — закричал немец. — Они живы!

Силиш прищурился, пытаясь рассмотреть их при свете закатного солнца, блестевшего на воде.

— Янусарран… — Голова его поникла.

— Что это было? — выдохнул Эвери. — Что обрушилось на нас?

— Это место — ловушка, — заикаясь, проговорил Лоренцен. — Конфигурация залива, крутой наклон дна… Прилив наступает как полчища ада. На Земле бывают подобные штуки, но здесь прилив гораздо выше. Если бы мы только знали!..

— Рорванцы знали, — побелевшими губами выговорил фон Остен. — Они хотели погубить всех нас!

— Не будьте дураком, — ответил Лоренцен. — Прилив погубил одного из них и чуть не уничтожил всех остальных. Это был несчастный случай.

Фон Остен удивленно посмотрел на него, но замолчал.

Прилив быстро отступал. Б сумерках они пересекли залив и присоединились к Гуммус-луджилю и Аласву. Рорванцы собрали плавник для костра, а турок передал сообщение о случившемся по своей чудом уцелевшей рации. Нигде не было и следа Янусаррана. Вероятно, его унесло в море, а может, его тело плавало у рифов и поджидало рыб.

Рорванцы выстроились в ряд и опустились на колени, вытянув руки в сторону воды. Лоренцен слушал похоронное пение и смог перевести большую часть текста: «Он ушел, он исчез, он больше не ходит, для него нет больше ветра и света, но его (память?) жива среди нас…» Горе их неподдельно, подумал астроном.

Наступила темнота, лишь узкий круг света лежал возле костра. Большинство спало. Дежурный рорванец ходил взад-вперед, Эвери и Джугау, как обычно, сидели и разговаривали. Лоренцен устроился поблизости от них и притворился спящим. Может быть, этой ночью, подумал он, отыщется ключ. Вначале Лоренцен плохо понимал, о чем они говорят, но вскоре уловил нить разговора. Его словарь был уже достаточно велик.