Читаем без скачивания Избранные труды. Том IV - Олимпиад Соломонович Иоффе
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Судебная реформа изменила прежнюю ситуацию. Иван Грозный или Петр Великий могли самолично прибегать к наказаниям, если считали это необходимым. В XIX веке подобным действиям царей морально препятствовал новый уровень общественного развития, и, например, Николай I (1825–1855), хотя и принял участие в допросе декабристов – организации, предпринявшей в 1825 году попытку государственного переворота, – однако не стал их судьей и их палачом. После 1864 года это было невозможно уже формально (юридически). Иногда правовые препятствия игнорировались и, например, Николай II прекратил дело тех должностных лиц, чья халатность способствовала убийству в 1911 году Столыпина (русского премьер-министра). Но в то же время суд присяжных наносил такие удары по правящему режиму, которые нельзя было ни проигнорировать, ни предотвратить. Достаточно сказать, что этот суд оправдал Веру Засулич, пытавшуюся убить санкт-петербургского губернатора Трепова, и ни царь, ни правительство не могли недооценивать такого политического оскорбления. Не могли они и упразднить данный институт, несмотря на то, что он противоречил интересам правящей верхушки. Тем не менее, абсолютизм в царской России продолжал существовать, и безграничная политическая власть находилась в руках царя, хотя последний и вынужден был учитывать новые политические институты, созданные им самим и его предшественниками и оправданные историческими условиями.
Царь был главным лицом абсолютистской системы. Но эта система всегда была окружена другими группами, которые, оказывая влияние на царя и выполняя свои собственные функции, определяли характерные черты русской монархии. Единоличное правление, осуществляемое царем, не могло обходиться без обширной бюрократии в столице и на периферии. Эта бюрократия постепенно увеличивала свою численность, достигнув в конце-концов полумиллиона человек в стране со стопятидесятимиллионным населением. Так она стала весьма мощной силой, с которой не мог не считаться царь, нередко принимавший решения под бюрократическим давлением. И эта же бюрократия применяла царские указы, обладая, таким образом, возможностью выполнять их иначе, чем имел в виду царь.
Помимо бюрократии, царю приходилось иметь дело со своим двором, элитой знати, которая иногда была для правительства непобедимым соперником, например, когда авантюрист Гришка Распутин сумел занять высшее положение при дворе Николая II. Назначение и отставка министров часто зависели от мнения двора. Это мнение влияло на государственную политику, официально провозглашаемую царем и его правительством. Его сила была особенно ощутимой в период войны и в различные времена, связанные с военными событиями.
Царь был на вершине государственной пирамиды. Однако пребывание царей на престоле порой зависело от интриг, взлелеянных их окружением. В XVIII веке, благодаря таким интригам, Елизавета I заняла место Анны Леопольдовны, а Екатерина Великая присвоила себе трон после того, как был убит ее муж, Петр III. В XIX веке Александр I стал царем после убийства Павла I, организованного с участием его сына.
Однако все эти события происходили без привлечения народных масс. Собственно восстания последних (за исключением насильственных действий политических банд, возглавляемых Разиным, Пугачевым и т. д.) обычно были следствием жестокости помещиков (так называемые крестьянские бунты) либо неразумных мер правителей, совершенно нестерпимых с политической либо экономической точки зрения. Так, Революция 1905 года была ответом на ничем не спровоцированную бойню во время мирного шествия рабочих к царю в Санкт-Петербурге. Февральская революция 1917 года выросла из так называемых хлебных бунтов, поскольку русский мужик, несмотря на всю его терпеливость и выносливость, становится взрывоопасным, когда лишен последнего утешения – своего хлеба. Кстати, большевики усвоили этот исторический урок и, несмотря на всю их скупость в отношении твердой валюты, начали расходовать ее на покупку зерна за границей, как только поняли, что собственным урожаем им свой народ не прокормить.
Но как бы ни угрожали русскому абсолютизму с различных сторон, в политическом отношении он оставался очень сильным, держа всю власть в своих руках. Тем не менее, абсолютизм, даже столь сильный как русский, нельзя считать тоталитарным режимом. На определенных этапах своего развития царский абсолютизм допускал различные политические партии, известную свободу прессы, критику господствующего строя и т. д., а некоторые формы жестокости никогда не становились частью его повседневной практики. Все эти явления возникли после свержения царизма и создания новой политической системы.
Абсолютный характер русского царизма не вызывал сомнений вплоть до провозглашения Манифеста 17 октября 1905 г., явившегося результатом первой русской революции того года. Революция потерпела поражение, но правители поняли, что для успокоения народа они должны сами ввести некоторые политические реформы. Манифест провозгласил эти реформы, предусмотрев создание Государственной Думы как всенародно избранного законодательного органа. С этого момента проекты законов прежде, чем они могли быть подписаны и обнародованы царем, должны были обсуждаться и утверждаться Думой. Это не был, однако, парламент в западном смысле слова, так как царь имел возможность разогнать Думу и, пока не была избрана новая Дума, осуществлять законодательную деятельность посредством Чрезвычайных Указов. Поскольку Дума фактически не представляла помехи для царского законотворчества, она не создавала сколько-нибудь ощутимых ограничений для царского абсолютизма. Термин «конституционная монархия» не является точным для характеристики этого строя, и выдающийся русский политический деятель и юрист Ковалевский обычно начинал свой курс конституционного права в Санкт-Петербургском университете с иронической ремарки: «Я должен преподавать конституционное право. Но в России нет конституции. Тогда что же я буду преподавать?»
Но не только абсолютизм олицетворял русскую политическую систему. Эта система характеризовала Россию также как империю, наряду с русскими землями включающую территории, завоеванные у других народов. И русское правительство проявило себя очень гибким по отношению к населению завоеванных территорий.
Восточные территории (Кавказ, Сибирь и т. д.) либо не сопротивлялись новым правителям, поскольку были очень бедно населены местными этническими группами, либо примирились с новой политической ситуацией. Чтобы обеспечить владение этими территориями, центральное правительство заселяло их представителями русского народа. Они не получили самоуправления и управлялись царскими губернаторами. Западные территории (Польша, Финляндия, Балтийские страны и т. д.) либо не настаивали на своей независимости (Балтийские страны), либо, напротив, болезненно демонстрировали это чувство (Польша, Финляндия). Политический статус первых был таким же, какой был установлен для русских провинций. Что же касается вторых, то они имели собственные органы самоуправления в системе подчиненности центральной власти. Во всяком случае, так было вначале. Но дальнейшая их судьба была различной в зависимости от их политического поведения. К примеру, Финляндия никогда не восставала против русского господства, и потому сохранила все формы самостоятельности, дарованные ей победителем. Польша, напротив, боролась за свою государственную независимость, и в конце-концов Александр III отменил ее относительное самоуправление, юридически превратив эту страну в обыкновенную русскую территорию с генерал-губернатором во главе.
Таким образом, если общее политическое сопротивление иногда прогрессивно видоизменяло русский абсолютизм (как в случае революции 1905 года), то национально-освободительные движения вызывали реакционное усиление национального гнета. Это означает, что в форме абсолютизма царская Россия постепенно эволюционировала, тогда как в качестве империи она изменяла лишь свой размер, но не свой политический характер.
В империи ли, или в унитарном государстве, абсолютная монархия есть правление одного лица. Означает ли это личную диктатуру? С политической точки зрения, царь был сувереном. Но с точки зрения экономической он не был монополистом. Были помещики богаче царя, и все вместе или в большинстве своем они могли противодействовать неприемлемым для них царским решениям. Без преодоления этого противодействия царь не мог принимать собственных решений, и если он решал уступить оппозиционным силам, значит, их мнение в действительности было преобладающим.
Надо признать, что царское могущество в значительной степени зависело от личных качеств царя. Иван Грозный был нетерпим к любому инакомыслию, и его политика могла бы быть подорвана лишь вследствие тайного заговора. Петр Великий и Екатерина Великая были очень сильными и деспотическими личностями, однако они были также достаточно мудры, чтобы прислушиваться к своимсоветникам
