Читаем без скачивания Армадэль, или Проклятие имени - Уилки Коллинз

Педгифт-младший вежливо объяснил цель прихода и поинтересовался, не имеет ли он удовольствие говорить с доктором Доуноардом.

Доктор поклонился. Если можно было предположить, то он принадлежал к числу тех скромных докторов, к которым пациенты – особенно женщины – питают большое доверие. Он имел необходимую для этого плешивую голову, роговые очки, строгий черный костюм и необходимо солидную наружность. Голос его был приятен, обращение деликатное, улыбка льстивая. Какой специальностью своей профессии владел доктор Доуноард, не было написано на дощечке его двери, но он жестоко ошибся в своем призвании, если не был доктором по женским болезням.

– Уверены ли вы, что в названном вами имени нет ошибки? – спросил доктор с сильным беспокойством, которое пытался скрыть. – Я знал, что иногда происходили очень большие неприятности от ошибки в именах. Нет? Действительно нет ошибки? В таком случае, господа, я могу только повторить то, что мой слуга уже сказал вам. Пожалуйста, не извиняйтесь. Прощайте.

Доктор ушел так же тихо, как появился. Слуга в поношенной ливрее молча отворил дверь, и Аллан со своим спутником опять очутились на улице.

– Мистер Армадэль, – сказал Педгифт, – я не знаю, как вы, а я нахожусь в недоумении.

– Неприятно, – отвечал Аллан. – Я только что хотел спросить вас, что вы будете делать теперь.

– Мне не нравится ни этот дом, ни лавочница, ни доктор, – продолжал Педгифт. – Однако я не думаю, чтобы они обманывали нас, я не думаю, чтобы они знали миссис Мэндевилль.

Предчувствия Педгифта-младшего редко обманывали его, они не обманули его и в этом случае. Предосторожность, заставившая миссис Ольдершо переехать из Бэйсуотера, обернулась против нее, как это случается часто. Эта предосторожность заставила ее не открывать никому в Пимлико тайну имени, которое она приняла как поручительница за мисс Гуилт, но она не учла возможность непредвиденного случая, который представился теперь. Словом, миссис Ольдершо позаботилась обо всем, кроме единственной невообразимой для нее возможности – дальнейших расспросов о репутации мисс Гуилт.

– Мы должны сделать что-нибудь, – сказал Аллан. – Кажется, бесполезно оставаться здесь.

Еще никто не ставил Педгифта-младшего в тупик, и Аллану это теперь не удалось.

– Я совершенно согласен с вами, сэр, – сказал он. – Мы должны сделать что-нибудь. Мы опять допросим извозчика.

Извозчик упорно стоял на своем. Когда его обвинили в том, что он ошибся с домом, он указал на пустое окно лавки.

– Я не знаю, что вы видели, господа, – сказал он, – но я видел в моей жизни только одно пустое окно в лавке. Это и заставило меня запомнить этот дом, и вот почему я узнал его, когда увидел.

На обвинение в том, что он ошибся или насчет дамы, или насчет того дня, в который он возил эту даму, извозчик твердо стоял на своем. Слуга, который нанимал его на бирже, был там хорошо известен. Тот день остался у него в памяти потому, что он был наименее прибыльный во всем году, а даму он запомнил оттого, что она недолго в сумочке искала деньги, а сразу же заплатила ему (что редко случается с пожилыми дамами), и потому, что заплатила ему сумму, которую он запросил, не торгуясь (чего также не делает ни одна из пожилых дам).

– Запишите мой номер, господа, – попросил извозчик. – Я готов под присягой повторить все, что я вам сказал.

Педгифт записал номер извозчика, записал и название улицы, и имена, стоявшие на двух медных дощечках, и спокойно отворил дверцы кэба.

– Теперь, пока мы бродим впотьмах, – сказал он, – не перебраться ли нам опять в нашу гостиницу?

И тон его голоса, и выражение лица были серьезнее обыкновенного. То обстоятельство, что миссис Мэндевилль переменила квартиру, не сказав никому, куда она переезжает, и не оставив адреса, куда пересылать к ней письма, обстоятельство, показавшееся бесспорно подозрительным ревнивой и злой миссис Мильрой, не произвело большого впечатления на рассудительного стряпчего Аллана. Многие часто оставляют свои квартиры тайным образом по весьма уважительным причинам. Но обстановка и жильцы того дома, в который извозчик отвез миссис Мэндевилль, представили и характер, и поступки этой таинственной дамы совершенно в новом свете пред Педгифтом-младшим. Его личный интерес в этих розысках внезапно усилился, и он начал испытывать любопытство к делу Аллана, которого раньше не чувствовал.

– Нелегко решить, что мы теперь должны сделать, мистер Армадэль, – сказал он на обратном пути в гостиницу. – Как вы думаете, не сможете ли вы сообщить мне еще какие-нибудь подробности?

Аллан заколебался, Педгифт-младший увидел, что он зашел слишком далеко.

«Я не должен принуждать его, – подумал он. – Я должен дать ему время подумать и предоставить возможность высказаться самому».

– За неимением каких-либо других сведений, – продолжал он, – не разузнать ли мне насчет этой странной лавки и этих двух имен, стоящих на медных дощечках на дверях? Когда я оставлю вас, я займусь делами и поеду именно туда, где могу что-нибудь – если только есть что разузнать.

– Я полагаю, что ваши действия не принесут никакого вреда, – ответил Аллан.

Он тоже говорил серьезнее обыкновенного, он тоже начал испытывать непреодолимое любопытство узнать больше. Какая-то смутная связь, неясно обозначенная, начала устанавливаться в его уме между затруднением узнать семейные обстоятельства мисс Гуилт и затруднением отыскать ее поручительницу.

– Я выйду и пройдусь пешком, а вы поезжайте по вашему делу, – сказал он. – Мне нужно обдумать кое-что. Прогулка поможет мне.

– Мои дела будут закончены во втором часу, сэр, – сказал Педгифт, когда кэб остановился и Аллан вышел. – Встретимся мы опять в гостинице в два часа?

Аллан кивнул, и кэб уехал.

Глава IV

Аллан доведен до крайности

Пробило два часа. Педгифт-младший, как всегда, явился вовремя. Его утренняя живость пропала, он поздоровался с Алланом вежливо, но без своей обычной улыбки; а когда главный слуга пришел за приказаниями, Педгифт отпустил его, произнеся слова, еще не слышанные от адвоката в этой гостинице:

– Пока ничего.

– Вы, кажется, не в духе, сэр? – спросил Аллан. – Не удалось, видимо, собрать сведений? Неужели никто не может ничего нам сказать о доме в Пимлико?

– Три человека говорили мне о нем, мистер Армадэль, и все трое сказали одно и то же.

Аллан поспешно придвинул свой стул к тому месту, где сидел его стряпчий. Размышления во время отсутствия стряпчего не успокоили его. Это странное беспокойство, которое он чувствовал постоянно и которое так трудно было ему подавить, видимо, было вызвано затруднением узнать семейные обстоятельства мисс Гуилт и затруднением отыскать ее поручительницу. Эта связь уже прослеживалась в