Читаем без скачивания Армадэль, или Проклятие имени - Уилки Коллинз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На другой день, к радости Аллана, не было никаких писем. Веселость Педгифта одновременно увеличивалась с веселостью его клиента. К полудню он отдал приказания слуге подать обед еще великолепнее прежних.
Наступил четверг, и почтальон принес еще одно письмо из Норфолка. На сцену выступил корреспондент, еще не появлявшийся на ней, и тотчас же рухнули все планы Аллана относительно поездки в Сомерсетшир.
В это утро Педгифт-младший первый пришел к завтраку. Когда появился Аллан, он, как стряпчий, вернулся к официальному общению и подал своему клиенту письмо молча и с поклоном.
– Это мне? – спросил Аллан, инстинктивно боясь нового корреспондента.
– Вам, сэр, от моего отца, – отвечал Педгифт. – Было вложено в моем письме. Может быть, вы позволите мне предупредить вас, что известие не совсем приятное и что нам понадобится сегодня особенно хороший обед; и если только сегодня не дают какую-нибудь новую немецкую пьесу, мне кажется, мы сделаем хорошо, если как меломаны закончим вечер в опере.
– Что-нибудь не ладится в Торп-Эмброзе? – спросил Аллан.
– Да, мистер Армадэль, что-то не ладится.
Аллан покорно сел и распечатал письмо.
«Большая улица, Торп-Эмброз, 17 июля 1851.
Милостивый государь!
Чувство долга заставляет меня не оставлять вас далее в неведении относительно слухов, распространившихся здесь, в городе и в окрестностях, и, я с сожалением должен сказать, касающихся вас.
В первый раз это неприятное известие дошло до меня в прошлый понедельник. В городе говорили громко, что у майора Мильроя вышла какая-то неприятность с новой гувернанткой и что в этом замешан мистер Армадэль. Я не обратил на это внимания, относя к тем сплетням, которые беспрерывно распускаются здесь и необходимы здешнему почтенному народу, как воздух, которым он дышит.
Во вторник, однако, дело предстало в новом свете. Самые интересные подробности происшедшего повторялись лицами, заслуживающими доверия. В среду окрестное дворянство приняло участие в обсуждении этого дела и единогласно разделило домыслы сплетников города. Сегодня общественное мнение возбуждено до крайней степени, и я вынужден сообщить вам, что случилось.
Начну сначала. Уверяют, что на прошлой неделе была переписка между майором Мильроем и вами. В этой переписке вы имели очень серьезные подозрения к репутации мисс Гуилт, не выдвинув конкретного обвинения и не представив доказательств, когда к вам обратились за ними. Вследствие этого майор счел своей обязанностью, уверяя гувернантку в своем твердом убеждении в ее порядочности, уведомить ее о том, что случилось. Сделал он это для того, чтобы гувернантка не имела причины жаловаться, что он скрыл от нее дело, задевавшее ее репутацию. Это было очень великодушно со стороны майора, но вы сейчас увидите, что мисс Гуилт была еще великодушнее. Выразив свою признательность самым благопристойным образом, она попросила позволения оставить место гувернантки у майора Мильроя.
Относительно причины, побудившей гувернантку на этот шаг, ходят различные слухи. Самое правдоподобное объяснение, разделяемое местным дворянством, заключается в том, будто мисс Гуилт сказала, что она не может унизить себя до того – из уважения к самой себе и из уважения к ее достойной поручительнице, – чтобы защищать свою репутацию против неопределенных обвинений, брошенных на нее человеком практически чужим. В то же время она не может придерживаться такого образа действий, если не будет пользоваться полной свободой в своих поступках, которые несовместимы с зависимым положением гувернантки. По этой причине она обязана оставить свое место. Но, делая это, она также решилась не подать повода перетолковать в дурную сторону причины ее поступка, оставляя эти окрестности. Не обращая внимания на неудобство собственно для себя, она хочет остаться в Торп-Эмброзе, чтобы подождать более определенных обвинений и публично опровергнуть их, как только они примут конкретную форму.
Вот какую позицию заняла эта великодушная особа, произведя прекрасный эффект на здешнее общественное мнение. Очевидно, у нее есть интерес по какой-то причине оставить свое место, но не оставлять этих окрестностей. Прошлый понедельник она поселилась в дешевой квартире в предместье города. В тот же день, вероятно, она написала к своей поручительнице, потому что вчера майор Мильрой получил от этой дамы письмо, исполненное добродетельного негодования и требовавшее подробного разбирательства. Письмо это было показано публично и чрезвычайно подкрепило положение мисс Гуилт. Она теперь считается настоящей героиней. Торп-Эмброзский „Меркурий“ поместил о ней передовую статью и сравнивает ее с Жанной д'Арк. Считают вероятным, что о ней будет упоминаться в проповеди в следующее воскресенье. У нас в городе проживают пять незамужних дам, и все пятеро были у нее. Теперь все заботятся о том, чтобы доставить ей уроки музыки. Наконец, я имел честь принять с визитом эту особу в качестве притесненной жертвы; она явилась сказать мне самым кротким тоном, что не осуждает мистера Армадэля и что считает его невинным орудием в руках других, очень злых людей. Я был весьма осторожен с нею, потому что не совсем верю мисс Гуилт и имею свои причины – причины стряпчего относительно причин, которые управляют ее настоящими поступками.
Я писал до сих пор без малейшей нерешительности и замешательства, но, к несчастью, в этом деле есть и серьезная, и смешная сторона, и я должен неохотно приступить к изложению этого, прежде чем кончу мое письмо.
Я думаю, что вам нельзя позволить говорить о себе так, как о вас говорят теперь, не сделав лично какого-нибудь шага в этом деле. К несчастью, у вас здесь много врагов, и самый главный из них – мой собрат мистер Дарч. Он всем показывает несколько опрометчивое письмо, которое вы написали ему о том, что отдаете внаймы коттедж майору Мильрою, а не ему; и это помогло настроить всех против вас. Сейчас просто уверяют, что вы позволили себе разузнавать семейные дела мисс Гуилт по самым неблагородным причинам, что вы старались – для собственной своей выгоды – испортить ее репутацию и лишить ее покровительства майора Мильроя и что, когда вас просили представить доказательства о подозрениях, брошенных вами на репутацию беззащитной женщины, вы сохранили молчание, которое лишило вас уважения всех благородных людей.
