Читаем без скачивания История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том 4. Часть 2 - Луи Адольф Тьер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Это первое и достойное сожаления разделение неаполитанских сил стало не единственным. Еще одну колонну Мюрат отправил через Римское государство в Тоскану, чтобы вытеснить из нее австрийского генерала Нугента. Колонна насчитывала 7–8 тысяч неаполитанцев, имела приказ пройти в виду Рима, направиться через Витербо и Ареццо на Флоренцию и воссоединиться с главной армией в Болонье. Появление вооруженной силы близ Ватикана не могло понравиться папе и успокоить его на предмет намерений неаполитанского двора, а потому Мюрат послал к нему генерала Кампана с заверениями в преданности Святому престолу и просьбой оставаться в Риме: новоявленный итальянский король желал во всем подражать Наполеону и располагать в своих землях умиротворенным, почитаемым, богато наделенным и по видимости независимым главой католической Церкви. Но Пия VII нелегко было убедить: отказавшись быть подданным нового Карла Великого, он тем более не хотел делаться подданным мелкого итальянского князька. Не выказав интереса к заверениям Мюрата, папа вместе с большинством кардиналов покинул свою столицу, а за ним последовали все видные лица, находившиеся в Риме: испанский король Карл IV, его жена, князь Мира и королева Этрурии. Все они удалились в Геную. Остальные итальянские дворы последовали их примеру. Великий герцог Тосканский отправился в Ливорно, где ему была обеспечена поддержка англичан; король Сардинии удалился за двором понтифика в Геную, где находился лорд Бентинк.
Неаполитанские войска, двигавшиеся в Тоскану, прошли под стенами Рима и направились на Флоренцию через Ареццо. Мюрат с главным корпусом двигался через Анкону и Римини, не переставая заверять в своих миролюбивых намерениях австрийцев и англичан. Он не уставал повторять, что, перемещаясь на По, хочет только придвинуться к границам перемирия 1814 года, что было с его стороны скорее намеком на альянс, нежели угрозой.
Однако такого рода комедия не могла продолжаться долго, и несчастному Мюрату скоро пришлось бы объясниться и явить взорам Италии корону, которую он притязал надеть на свою голову. Наполеон слал Мюрату одно послание за другим, надеясь его утихомирить, и наконец отправил к нему генерала Бельяра, превосходного советника как в политическом, так и в военном отношении. Но послания императора не догоняли Мюрата в пути, и он руководствовался только молвой и письмами Жозефа, который присылал ему из Швейцарии известия о триумфальном шествии Наполеона и горячо убеждал примкнуть к делу Франции.
Придя в Анкону, Мюрат узнал, что Наполеон уже миновал Лион, а французская армия переходит на его сторону всюду, где он появляется, и потому успех его уже не вызывает сомнений. Эти известия произвели на Мюрата магическое действие. Он тотчас увидел Наполеона вновь воссевшим на трон, протянувшим руку к Италии и изгоняющим из нее австрийцев с такой же быстротой, с какой он изгнал Бурбонов из Франции. Из своих видений Мюрат заключил, что не должен дать себя опередить, должен сам изгнать из Италии австрийцев, занять их место и предложить себя Наполеону в качестве соратника, располагающего двадцатью миллионами итальянцев, которого уже не так просто лишить владений ради принца Евгения. Беспокойство Мюрата усиливалось еще и по причине соседства австрийцев, которые занимали Папскую область и встреча с которыми предстояла ему по выходе из Марке. Ему приходилось либо остановиться на границе области и дожидаться событий, либо немедленно обнаружить свои притязания и атаковать австрийцев.
Между Мюратом и тремя сопровождавшими его министрами состоялся совет. Все трое умоляли его выждать и не бросать вызов державам коалиции. Ведь до сих пор он не предпринял ничего, чего нельзя было бы оправдать в глазах Австрии и Англии. Он еще мог в безопасности дождаться исхода событий во Франции, не скомпрометировав ни себя, ни Наполеона и не перенеся театра военных действий, если дойдет до войны, в чрезмерное отдаление от Неаполя. Доводов в пользу выжидательной позиции было более чем достаточно. Но Мюрат считал успех Наполеона во Франции столь же верным, как и в Италии, и ему виделось, что едва Империя восстановится в Париже, как она тотчас восстановится и в Милане, а принц Евгений вновь сделается вице-королем. Последнее предположение очень мучило Мюрата, и он хотел явить себя Наполеону, обладая двумя титулами: того, кто изгнал австрийцев из Италии, и того, кто фактически стал ее обладателем.
Тем временем, пока его министры прилагали величайшие усилия, убеждая его не начинать военных действий, и, казалось, даже поколебали его решимость, Мюрат вдруг получил от Жозефа еще одно письмо. Возвещая ему о последних успехах Наполеона, он заклинал Мюрата примкнуть к императору, содействовать ему в Италии оружием и политикой и в то же время успокоить австрийцев, дабы оторвать их от коалиции. А затем добавлял такие злосчастные слова: «Говорите и действуйте, как подскажет вам сердце; идите в Альпы, но не заходите дальше». Очевидно, Жозеф не знал, что австрийцы были уже на правом берегу По, и считал, что они, как в 1814 году, остаются на левом берегу, что позволяло, не столкнувшись с ними, дойти до подножия Альп. Очевидно и то, что совет идти в Альпы, но не заходить дальше был не столько побуждением, сколько пожеланием не нарушать границу Франции. К несчастью, Мюрат учел только совет идти в Альпы и захотел немедленно завладеть всей Италией. Не слушая более своих министров, он перешел границу Папской области и оттеснил авангарды австрийской конницы на Чезену. Малочисленные австрийцы под командованием генерала Бианки не могли противостоять армии в сорок с лишним тысяч человек и в правильном порядке отступили на дорогу в Болонью. Потери с обеих сторон были незначительны.
Тридцать первого марта Мюрат собственноручно возложил себе на голову корону Италии. В тот же день он обнародовал в Римини напыщенную прокламацию, призвав итальянцев к независимости и пообещав им объединить Италию, но ничего не говоря ни о Наполеоне, ни о Франции по двум довольно мелочным причинам: чтобы не встревожить англичан и чтобы не напоминать о вице-королевстве принца Евгения. Расчет Мюрата был неверен, ибо после разрыва с австрийцами попытки выгадать время с англичанами стали химерой, а еще одной химерой было желание в тот момент создать чисто итальянскую партию, которая не была бы ни австрийской, ни французской.
Прокламация, оставшаяся без отклика, сделалась первой и досадной неудачей. Она воспламенила несколько молодых голов, но оставила равнодушной нацию, которая не видела в поведении Мюрата ничего хорошего. Мюрат выдвинулся к Болонье, собрал немногочисленных сторонников, попытался составить там правительство, но не встретил значительного содействия. В густонаселенной и просвещенной Болонье, где бродил дух итальянского патриотизма, он мог бы
