Читаем без скачивания История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том 4. Часть 2 - Луи Адольф Тьер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пробыв в Болонье два-три дня, Мюрат продолжил движение на Модену и Парму, планируя перейти через По и двинуться в Милан, что означало весьма своеобразное исполнение рекомендаций Наполеона и даже Жозефа, советовавших не задевать австрийцев. Последние отступили, начали концентрироваться, и на Панаро перед Моденой дали кровопролитный бой, который обошелся каждой из сторон примерно в восемьсот человек. Неаполитанцы показали себя превосходно и вступили в Модену. Австрийцы были еще не в состоянии перейти в наступление, отошли за По и стали ждать подкреплений.
Совершив ошибку и напав на австрийцев, вместо того чтобы остаться в Марке и сосредоточить армию перед Абруццо, Мюрат располагал лишь одним средством исправить эту ошибку – отозвать войска, посланные в Тоскану, двинуться на Парму, Пьяченцу и Павию во главе 50 тысяч солдат и оттуда передвинуться в Милан, перейдя через По в его верховьях. Так он обошел бы австрийские посты, установленные в нижнем течении реки, и потряс воображение населения, вступив в столицу Ломбардии. Такая мысль, конечно, приходила ему в голову, но Мюрат не мог не примешивать интриги к безрассудствам и пытался сохранить сообщение с лордом Бентинком. Он непрестанно твердил лорду, что извлек меч из ножен только потому, что австрийцы повели себя нелояльно и затеяли козни против обещанной ему короны, и если Англия будет с ним добросовестна, он тоже будет добросовестен с нею. Когда лорду Бентинку, несмотря на его совершенную прямоту, хватило ума сказать, что для начала Мюрат, чтобы ему поверили, должен уважать земли короля Сардинии, тот оказался настолько наивен, что остановился и повернул обратно. Отказавшись перейти через По выше Пьяченцы, где сделать это было проще, а австрийцев было меньше, Мюрат вернулся к Болонье, чтобы предпринять переправу в окрестностях Феррары.
Восьмого апреля он попытался атаковать Оккиобелло и, потеряв много людей, был вынужден отказаться от переправы. Тогда Мюрат вернулся в Папскую область, не зная что делать дальше: не решаясь идти в Пьемонт из-за англичан; не имея сил форсировать По из-за австрийцев; провозгласив себя итальянским королем и не получив ни одного народного приветствия в подтверждение этой самовольной инвеституры; не имея сил ни наступать, ни обороняться. Несчастный был морально раздавлен еще прежде, чем оказался разгромлен материально. Тогда он вспомнил, хоть и слишком поздно, о благоразумных советах шурина и захотел вернуться через Марке на дорогу в Абруццо, дабы дать на Гарильяно решающее сражение, которого Наполеон советовал ему по возможности избегать. Он отступил через Чезену и Римини, но австрийцы, успевшие сконцентрироваться, начали преследовать его во главе с генералами Бианки и Нейпергом, так что было весьма сомнительно, что Мюрат сможет вернуться в Капую и Неаполь, не дав боя. Исполняя наитруднейшее отступление, он ежедневно давал арьергардные бои, в которых поддерживал неаполитанских солдат личной доблестью, но которые постоянно заканчивались потерей спорного участка. Деморализация и дезертирство ослабили его ряды.
Прибыв в Толентино и получив в свое распоряжение наибольшую часть войск, Мюрат решил прояснить свою участь в отчаянной схватке. Сражение было долгим, и неаполитанцы показали себя превосходно. Мюрат совершал такие усилия, бросаясь в гущу неприятельских батальонов и за неимением победы ища смерти, что в какой-то миг даже блеснула надежда на успех. Но подошел Нейперг со свежими войсками, и Мюрат уступил численному превосходству австрийской армии. Неаполитанцы отступили дорогой на Фермо и Пескару, но один австрийский корпус, совершив фланговое движение, вынудил их вернуться на прямую дорогу в Неаполь. Мюрат при каждой встрече старался сдерживать неприятеля, но после битвы в Толентино его солдаты дезертировали тысячами, и вскоре у него оставалось не более 10–12 тысяч человек. Чтобы не попасть в плен к австрийцам, он поручил остатки своей армии барону Караскозе и тайно вернулся в Неаполь. Будучи весьма неприветливо встречен королевой, Мюрат сказал Каролине такие горестные слова: «Мадам, не удивляйтесь, что я жив, ибо я сделал всё возможное, чтобы умереть». Несчастный говорил правду. Он вел себя героически, но ничто не может заменить главе государства политический ум.
Мюрат отплыл в Прованс, а его жена повела с англичанами и австрийцами переговоры о сдаче Неаполя. Главным условием капитуляции стало, естественно, полное оставление Неаполитанского королевства этой ветвью семьи Бонапартов, а ее неизбежным следствием – скорая реставрация Бурбонов. Для себя и для детей Каролина просила только свободы, но это условие, как и многие другие, союзники нарушили и препроводили сестру Наполеона в Триест. Двадцатого мая в Неаполе всё было кончено.
Так завершилось правление Мюрата. Его жизни, несколько месяцев спустя, суждено было окончиться еще печальнее. Этот одаренный блестящими воинскими качествами, храбрый до героизма, превосходный кавалерийский генерал, добрый, великодушный и неглупый человек был болен желанием царствовать и от него погиб. Эта моральная чума превратила однажды превосходное сердце Мюрата в сердце неверное, почти вероломное, а его самого – в гибельного для Франции союзника, ибо, по мнению Наполеона, Мюрат погубил Францию дважды: оставив ее в 1814 году и вернувшись к ней слишком рано в 1815-м. Нужно сказать, что суровость суждения, несомненно, преувеличена, ибо значение Мюрата было не настолько велико, чтобы он мог погубить Францию.
Война в Италии закончилась к середине мая, и австрийцы могли свободно передвинуть основные силы к нашим границам. Туда направлялись все армии Европы. Помимо того, что австрийцы могли подвести 70 тысяч солдат к Вару и Мон-Сени, к Рейну двигались 40 тысяч баварцев, 20 тысяч вюртембержцев, 10 тысяч баденцев и 10 тысяч германцев из мелких княжеств. За ними следовали русские: 80 тысяч уже дошли до Праги, еще 70 пересекали Польшу. Пруссаки Блюхера в количестве 120 тысяч стояли лагерем между Самброй и Мёзом; прусские резервы стояли на Одере. Наконец, 100 тысяч англичан, ганноверцев, голландцев, объединившихся с бельгийцами, и северных германцев сосредоточивались вокруг Брюсселя под командованием Веллингтона. К концу июня на территорию Франции намеревались вторгнуться 450 тысяч солдат, не считая русских и прусских резервов. Англичане выделили субсидию в 5 миллионов фунтов стерлингов для России, Пруссии и Австрии, 2,5 миллиона для мелких германских князей и миллион для 2-й русской армии; всего – 8,5 миллиона фунтов стерлингов.
Европейские правительства были настроены самым решительным образом, хотя их народы испытывали к Франции уже меньшую враждебность. Англичанам не хотелось, чтобы ради восстановления Бурбонов нарушали их торговлю и увековечивали подоходный налог; германцы, разочарованные в надеждах на свободу, разграбленные, как саксонцы, и уставшие от расходов на
