Читаем без скачивания История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том 4. Часть 2 - Луи Адольф Тьер

Командующим Императорской гвардией Наполеон назначил маршала Мортье. Он хотел также призвать к себе Бертье – своего неизменного начальника штаба на всех войнах, точного и неутомимого соратника и друга – и назначить его начальником Главного штаба армии. Бертье допустил несколько ошибок, но Наполеон велел ему забыть о них, сказал, что забыл о них сам, и просил приехать. Бертье не устоял перед призывом и пытался вернуться, но был окружен надзором, и в Базеле ему пришлось повернуть назад и возвратиться в Германию, где его ждала гибель, печальная и таинственная[14].

Не зная, кем заменить начальника штаба, Наполеон обратил взор на самого трудолюбивого из своих соратников – на маршала Сульта, который стал служить Бурбонам, решив, что они пришли надолго, но когда увидел свою ошибку, постарался загладить ее. Обнародованная им энергичная прокламация против Наполеона смущала маршала, и он, заняв место начальника Главного штаба, решил ее затмить, обратившись к армии с не менее энергичной прокламацией против Бурбонов. Наполеон в интересах самого Сульта смягчил ее выражения и велел обнародовать в виде рядового приказа. Он слишком хорошо знал людей, чтобы придавать значение их колебаниям, особенно в столь трудные времена. Они могли быть непоследовательными политиками, но должны были оставаться хорошими военными. Важно было не то, чтобы Сульт служил одному режиму, а чтобы в качестве начальника штаба обладал ясностью ума, четкостью и точностью Бертье. События вскоре покажут, удачен ли оказался выбор Наполеона.

Наконец, он принял последнюю меру: вернул всем полкам их прежние номера, которых их лишили и о которых они весьма сожалели. Это значило удовлетворить их и обязать быть достойными своего прошлого.

Наполеон предписал всем военачальникам отправляться к войскам, удержав при себе только Сульта, дабы посвятить его в его новые обязанности, и намеревался сам отбыть в армию тотчас после церемонии Майского поля и собрания палат. Эта минута приближалась, ибо вотирование по Дополнительному акту завершилось, выборы закончились и подавляющее большинство представителей нации прибыли в Париж. Всюду выбрали гражданских и военных чиновников, желавших упрочения новой Империи, приобретателей государственного имущества, стремившихся вернуть безопасное существование, раскаявшихся революционеров или безупречных молодых либералов. Все они искренне принимали две господствовавшие идеи: поддержать Наполеона против Европы и оказать ему сопротивление, если он вернется к своим деспотическим склонностям. И потому, чтобы правильно вести себя с ними, требовались такт, терпение и сноровка, которых едва ли следовало ожидать от министров, впервые представших перед свободной ассамблеей.

Избирательные коллегии, получив декрет, приглашавший их на церемонию Майского поля, отправили на великое торжество в качестве своих представителей самых усердных, богатых и любопытных выборщиков. В столицу прибыло не менее 4–5 тысяч выборщиков, более шестисот делегатов, а с ними и депутации полков, которым предстояло получить на церемонии Майского поля знамена для армии. Наполеон приказал министрам и великим сановникам отворить двери своих жилищ и оказывать гостям Парижа самый радушный прием. Все они повторяли одно и то же: нужно противостоять Европе и постараться победить ее, поскольку борьба с ней неизбежна, но тотчас по заключении мира следует отказаться от завоеваний и основать подлинную конституционную монархию, чтобы не зависеть ни от милости иностранных держав, ни от милости одного человека.

Если бы все протоколы голосования по Дополнительному акту и выборам представителей были уже отправлены в Париж, можно было бы без задержки приступить к их учету, и церемония Майского поля, призванная придать принятию новой конституции торжественный характер, состоялась бы 26 мая. Заседание палат открыли бы тотчас после церемонии, а затем Наполеон отправился бы в армию. Но для сбора протоколов потребовалось еще несколько дней, и церемонию перенесли на 1 июня. Палаты Наполеон предполагал открыть тремя-четырьмя днями позже, а отъезд наметил на 10–12 июня, дабы 15-го уже вступить в кампанию.

В Париже назначили восемьдесят семь сборных пунктов для депутаций избирательных коллегий, которые должны были произвести учет голосов своих департаментов и выбрать единую центральную депутацию для дальнейшего всеобщего подсчета в присутствии самого великого канцлера. На эту чисто формальную работу потратили последние дни мая, которые Наполеон, со своей стороны, посвятил завершению военных приготовлений.

Приблизительно в это же время прибыли в Париж мать императора, кардинал Феш и брат Жером, которым удалось ускользнуть от английского флота. Наполеон рекомендовал Жерому забыть былой королевский сан и остаться только военным и приказал ему принять командование одной из дивизий 2-го армейского корпуса (Рейля), что принц с готовностью и исполнил. В то же время прибыл и другой член императорской семьи, принц Люсьен, который долгое время жил в Риме, упорно держась вдали от брата, отвергая его милости и уступив только после начала невзгод, постигших всю семью. Он прибыл в Париж по двум причинам, одинаково почтенным: чтобы присоединиться к брату и чтобы ходатайствовать за папу римского. Наполеон с безграничным удовольствием отнесся к возвращению брата и предоставил ему полное удовлетворение относительно папы. Если уж он согласился соблюдать договоры 1814 года в отношении государей, которых вовсе не любил и которые выказывали себя его непримиримыми противниками, то еще более был склонен соблюдать договоры в отношении безобидного государя, которого любил, даже подвергая гонениям. Папа не был ему ни соперником, ни врагом, и его моральную поддержку, всегда весомую, легко было приобрести посредством надлежащего с ним обращения. Наполеон поручил Люсьену передать папе, что не намерен вмешиваться в будущем ни в духовные, ни в земные дела Святого престола; что сделает всё возможное, чтобы сохранить для него все прежние владения, включая Папскую область, и гарантирует ему осуществление духовной власти во Франции на основе Конкордата.

Наполеон поселил Люсьена в Пале-Рояле. Он желал, чтобы брата избрали представителем от Изера, департамента, всецело преданного императорскому делу. Втайне, если Люсьен сделается членом палаты представителей, Наполеон надеялся назначить его ее председателем, помня о том, как брат председательствовал в Совете пятисот в памятный день 18 брюмера.

Предаваясь заботам, столь близким к отъезду, Наполеон вдруг получил известие о восстании в Вандее. Как мы знаем, герцог Бурбон при своем появлении в тех краях натолкнулся на всеобщее охлаждение и был вынужден, не из страха, но из осторожности, удалиться в Англию. Мы также знаем, что Людовик XVIII совсем недавно отправил в Вандею маркиза Луи Ларошжаклена, дабы пробудить охладевшее усердие сторонников монархии. И Вандея ответила на его призыв.

Наполеон не был ни удивлен, ни всерьез встревожен. Он быстро понял, что восстание не обладает достаточно мощной поддержкой, чтобы выйти за пределы края и вызвать волнения в глубине Франции. Тем не менее этого восстания было достаточно, чтобы нарушить военные приготовления. Ведь к границам восставших краев приходилось послать