Читаем без скачивания История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том 4. Часть 2 - Луи Адольф Тьер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наполеон, сопровождаемый свитой, занял место на троне под пылкие возгласы «Да здравствует Император!». По обе стороны расселись на табуретах его братья, сзади и несколько выше, на трибуне под окнами Военной школы, – мать и сестры. Справа и слева на ступенях полукруглого амфитеатра расположились согласно рангу члены государственных органов, гражданских и военных властей, магистратуры, недавно избранные представители, делегаты избирательных коллегий и представители армии, явившиеся за полковыми знаменами. Огромное собрание включало не менее 9-10 тысяч человек. Архиепископ Турский в окружении клира готовился служить мессу у алтаря, за которым по обе стороны ограды открывалось пространство Марсова поля, заполненное 50 тысячами солдат и сотней орудий.
На недавно восставленный трон и на нацию, преклонившую колена у подножия алтарей призвали благословение божье. Отслужили мессу и пропели Te Deum. После мессы около пятисот делегатов избирательных коллегий вышли вперед и под руководством великого канцлера заняли места у подножия трона. Один из них взял слово и сильным звонким голосом зачитал слова, слышные всем присутствующим: «Собравшись со всех концов Империи вокруг скрижалей закона, в которые вписаны пожелания народа, мы не можем не донести голос Франции, рупором которого являемся, и не сказать главе нации, чего она ожидает от него и чего он может ожидать от нее. Чего хотят, сир, монархи, надвигающиеся на нас войной? Каким деянием вызвали мы их гнев? Разве мы нарушали договоры после заключения мира? Будучи зажаты в границах, вовсе не намеченных природой и раздвинутых еще до вашего правления победой и миром, мы и не думали выходить за пределы их тесной ограды из уважения к договорам, которых вы не подписывали и в то же время предложили соблюдать. Чего же хотят они от нас? Они не хотят вождя, которого хотим мы, а мы не хотим того, кого они притязают нам навязать. Они дерзают изгонять вас, того, кто столько раз владел их столицами и великодушно укреплял их пошатнувшиеся троны! Такая ненависть только усиливает нашу любовь к вам. И если бы изгоняли даже самого безвестного из наших граждан, мы стали бы защищать его с той же энергией, ибо он находится под эгидой французской державы.
Просят ли у нас гарантий? Они содержатся в наших новых институциях и в самой воле французского народа, соединенной отныне с вашей волей. Напрасно нас с вами хотят разлучить и дать нам господ, которые нас уже не понимают и которых не понимаем мы. Их недолгое присутствие разрушило иллюзии, которые еще связывались с их именем. Они уже не поверят нашим клятвам, а мы не поверим их обещаниям. Слишком очевидной их целью было всё, что нам гнусно: десятина, феодализм, привилегии. Миллион чиновников и судей, 25 лет хранивших верность заповедям 1789 года, множество просвещенных и сознательно исповедующих эти заповеди граждан, среди которых мы выбрали наших представителей, 500 тысяч воинов – наша сила и слава, 6 миллионов наделенных Революцией собственников – все они не были французами Бурбонов. Бурбоны хотели править только ради горстки привилегированных лиц. Их трон, ненадолго восставленный иностранными армиями и окруженный неисцелимыми заблуждениями, обрушился при вашем появлении, ибо из дали изгнания, которое плодоносит великими мыслями только в жизни великих людей, вы принесли нам подлинную свободу и подлинную славу. Почему же ваше триумфальное шествие от Канн до Парижа не открыло всем глаза? Есть ли в истории других народов сцена более героическая и более внушительная? Разве ваш триумф, не стоивший ни капли крови, не способен вывести из заблуждения наших врагов? Или они хотят более кровавого триумфа? Что ж, сир, вы вправе ожидать от нас всего, что героический основатель может ожидать от верной, энергичной и непоколебленной нации, стремящейся к свободе и независимости.
Поверив в ваши обещания, представители народа рассудительно и неспешно пересмотрят законы и приведут их в соответствие с конституционной системой, а тем временем да услышат нас вожди наций! Если они примут ваши мирные предложения, французский народ найдет утешение в жертвах, которых ему будет стоить мир, в вашем либеральном и отеческом правлении. Но если ему оставят только выбор между позором и войной, он поднимется как один человек, дабы освободить вас от ваших умеренных предложений, которые вы сделали ради мира с Европой. Всякий француз – солдат; победа вновь будет неразлучна с вашими орлами, и наши враги, надеявшиеся на наши разделения, скоро пожалеют о том, что вызвали нас на бой!»
Мы привели только основные моменты речи, которая была произнесена с жаром, взволновала присутствовавших и, несмотря на общую озабоченность, вызвала шумные рукоплескания. Затем великий канцлер огласил результаты голосования и объявил Дополнительный акт принятым французской нацией. Акт поднесли к подножию трона, император подписал его и произнес следующую речь:
«Господа избиратели и депутаты сухопутной и морской армий!
Как император, консул и солдат я всем обязан народу. В процветании и в бедствиях, на поле битвы и в совете, на троне и в изгнании, единственным и постоянным предметом моих мыслей и действий была Франция.
Подобно афинскому царю, я принес себя в жертву ради народа в надежде, что будет исполнено обещание сохранить природную целостность Франции, ее честь и права. Негодование от того, что я увидел эти священные права, приобретенные двадцатью пятью годами побед, непризнанными и навеки потерянными, и вопль попранной французской чести вернули меня на трон, который мне дорог, ибо остается залогом независимости, чести и прав народа.
Французы! Проходя среди всенародного ликования через провинции, я рассчитывал на длительный мир, ибо нации связаны договорами, которые заключают их правительства. И тогда я задумал основать нашу свободу на конституции, сообразной воле и интересам народа. Я созвал Майское поле, но вскоре узнал, что государи, презрев общественное мнение и поправ самые дорогие интересы народов, объявили нам войну. Мне пришлось готовиться к ней. Между тем, поскольку в сражениях предстоят опасности, я позаботился дать нации новые институции. Народ согласился принять Акт, который я ему представил.
Французы, когда мы отразим неправедные нападения и вся Европа убедится в том, чему обязана независимости 28 миллионов
