Читаем без скачивания Неудачник из Аграпура - Дуглас Брайан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Если ты обещаешь хорошенько вознаградить меня, то я попытаюсь отыскать золотое яйцо с маленьким Фениксом внутри и принесу его тебе.
Глаза Бронвэг заискрились.
— То, что ты говоришь, является верхом моих мечтаний! Но неужели ты сумеешь сделать это?
Конан пожал плечами.
— Почему бы и нет? Не существует невозможного, особенно за деньги.
— Деньги? Но что такое деньги? Я могу дать тебе драгоценных камней и золота, все, что ты захочешь. Выберешь сам.
— А, — сказал Конан, — ну тогда можешь на меня рассчитывать…
* * *Часть этой истории Конан рассказал Саламару — самое основное.
— Так, по-твоему, все эти сгоревшие люди были потомками Феникса? — переспросил удивленный гирканец.
— Именно. Иного объяснения всем этим возгораниям быть не может. Теперь ты понимаешь, что я…
— Я понимаю, — медленно начал Саламар, — что ты заставил меня переодеться женщиной и отправил собирать для тебя сведения, в которых сам ты не нуждался! Ты ведь и без моей разведки прекрасно все знал, не так ли?
— Может быть, — невозмутимо отозвался Конан, — но я ведь должен был во всем окончательно убедиться. Общее между всеми погибшими одно: они были потомками Феникса. Кстати, это обстоятельство проясняет и наше с тобой чудесное спасение из огня пожара в тюрьме. Помнишь, когда мы бежали сквозь пламя, нас даже не обожгло?
— Кого как, — проворчал Саламар, но в глубине души он не мог не признать правоту киммерийца. Поведение огня еще тогда показалось Саламару не вполне естественным. Бежавшие узники находились прямо посреди пожара и все-таки практически не пострадали. И то же самое касалось и стражников.
— Погиб только старик, который сидел с нами в подземелье, — добавил Конан. — Помнишь, он отказался уйти?
— Но ведь его тело не загорелось.
— Откуда нам знать? Вероятно, там был еще один Феникс… а старик вспыхнул потом.
— Ну, разве что… — нехотя кивнул Саламар.
— У меня есть еще одно предположение, — сказал Конан. — Возможно, старик и есть Феникс… В таком случае, он загорится последним.
— А у меня есть вывод из всего, что ты мне наговорил, — Саламар вздохнул. — Если все в твоей истории сойдется, то золотое яйцо мы обнаружим на том самом месте, где находилась сгоревшая тюрьма. Так что имеет смысл поспешить, покуда искомое не выкопали из-под пепла другие, более расторопные люди. Когда имеешь дело с мародерами, ни за что поручиться нельзя. Такая уж это публика.
Конан сказал:
— А ты не дурак.
И задумался.
Пока киммериец размышлял, Саламар покончил наконец со своим куском гусятины и снова налил себе вина.
— Но как мы отправимся туда? — спросил Конан. — Нас ведь ищут. Забыл?
— Такое забыть непросто, — вздохнул Саламар. — Я даже готов снова переодеться женщиной, лишь бы не попасть в руки к аграпурской страже. Как вспомню, к чему меня приговорили… бр-р! Мороз по коже дерет.
— Да, однорукому воровать неловко, — признал Конан.
— Самое обидное заключается в том, что я на сей раз ничего не украл! — с горечью произнес Саламар. — Я утащил только тот амулет, который…
— Да, да, помню. Можешь не повторять. Но утащить золотое яйцо просто необходимо. Я обещал Бронвэг, да и вообще… Как представлю себе, что какой-нибудь пройдоха завладеет этим предметом, а после, когда на свет появится Феникс, будет содержать волшебную птицу у себя в клетке…
— Скорее, продаст ее какому-нибудь богатею, — вставил Саламар.
— Да, а тот посадит ее в клетку, — упрямо стоял на своем Конан. — В любом случае, это неприятно. Птица должна летать в поднебесье. Не для того сгорели все потомки Феникса, чтобы их возрожденный предок протомился пятьсот лет за решеткой.
— Может быть, это научит его не бросать возлюбленную ради сомнительного удовольствия «повидать мир», — сказал Саламар.
— Ну, мало ли какие поступки совершают люди ради сомнительных удовольствий, — заметил Конан.
В конце концов они решили, что на пепелище тюрьмы пойдет карлик Тульпис, а Конан отправится с ним в образе чернокожего слуги. Киммериец разделся до пояса, вымазался сажей и пошел будить Тульписа, который почивал сном праведника в своих комнатах.
Саламар на время остался внизу один. Вскоре до его слуха донесся вопль ужаса: видимо, этот крик испустил Тульпис, увидевший, как над его ложем склоняется гигантских размеров негр и скалит белые зубы.
Спустя некоторое время Тульпис в сопровождении отчаянно черномазого Конана спустился вниз.
Карлик был очень возбужден. Он размахивал руками и говорил очень быстро и бессвязно, то и дело останавливался, поворачивался к Конану и хватал его за пряжки пояса.
— Ты уверен? — долетали до Саламара его отрывистые восклицания. — Даст драгоценные камни? Золотое яйцо? Может, не стоит нам отдавать ей яйцо, коль скоро оно золотое? Заберем себе, а? Вдруг она не заплатит? И вообще, как ты мог довериться женщине в платье из птичьих перьев? Ах, Конан, всему-то тебя приходится учить — ты как ребенок, право слово! Где это сказано, что человек должен доверять женщинам в платьях из птичьих перьев?
— И еще у нее слезы на щеках закипали и испарялись, — добавил Конан, явно желая поддразнить карлика.
Но на сей раз киммериец не достиг цели. Тульпис только отмахнулся:
— Ничего особенного — у женщин со слезами всегда так: только что ревела в три ручья — и вот уже улыбается и чего-то от тебя добивается вкрадчивым голосом.
— Твое знание жизни и женщин меня ужасает, Тульпис, — сказал киммериец.
При виде Саламара карлик замер на месте. Он выпучил глаза и уставился на гирканца.
— Что? — спросил Саламар с кривой улыбкой. — Ты успел забыть о моем существовании?
— А это кто такой, Конан, а? — карлик обернулся к Конану, указывая на Саламара большим пальцем из-за плеча. — Откуда ты выкопал такую образину?
— Мы приходили к тебе вчера вдвоем, — напомнил Конан. — Он сидел в той же тюрьме, что и я. А в тюрьму я попал благодаря тому, что один владелец харчевни не умел — или не захотел — держать язык за зубами… Это обстоятельство также не следует выпускать из внимания.
— Совершенно не обязательно напоминать человеку о его просчетах и ошибках, — огрызнулся Тульпис. — К тому же я замазал свою оплошность, накормив тебя, как царя, и закрыв глаза на все прочие твои проделки в моей харчевне. Так что теперь объясни мне, откуда взялось это… э… лицо.
— Мне надоело слушать, как вы оба издеваетесь! — проговорил Саламар, поднимаясь с места и направляясь к карлику и его рослому товарищу.
Результат превзошел все ожидания. Тульпис заорал: «Ай, ай, не подходи, не прикасайся ко мне!» — и шарахнулся в сторону, норовя заскочить за спину киммерийцу. Конан широко ухмыльнулся, демонстрируя ошеломленному Саламару белоснежные зубы.