Читаем без скачивания Неудачник из Аграпура - Дуглас Брайан

Затем взяла его в руки и прижала к груди. — Что я могу сделать для вас? — спросила она спустя некоторое время.

Тульпис поклонился, а Конан просто сказал:

— Ты обещала одарить меня драгоценными камнями и золотом, если я выполню обещание, — так что принеси десяток-другой изумрудов покрупнее, и мы будем квиты.

Бронвэг повернулась и пошла к своему дворцу. Наряд из птичьих перьев волочился за нею по ступеням.

Тульпис гневно сказал Конану:

— Как ты мог разговаривать с нею подобным тоном — и о подобных низменных вещах? Какие изумруды? Какое золото? Такая красота не должна прикасаться к презренному металлу и к не менее презренным самоцветам. Она должна питаться ароматом божественных трав, она вкушает амброзию — и все ее мысли должны быть так же возвышенны. Ты не имел права загрязнять их своей алчностью. Удивляюсь тебе, киммериец! И ты еще говорил, — правда, ты был тогда исключительно пьян, — что намерен сделаться королем! Да какой из тебя король, если ты не умеешь разговаривать со знатными дамами!

— Я прекрасно умею разговаривать с дамами, будь они хоть знатными, хоть незнатными, — возразил Конан. — И все они оставались довольны.

Тульпис лишь покачал головой.

— Неотесанный варвар, и ничего более. Разговаривать с тобой — попусту терять время.

В этот момент рядом что-то прошуршало. Карлик наклонился и увидел маленькую изумрудную змейку с женским торсом и головкой. Змейка была совсем крошечная, длиной в руку. Ее личико, бледное, с раскосыми зелеными глазами, обрамляли золотые волосы, и такие же золотые полоски обвивали гибкое тело с зеленой чешуей.

— Нага! — воскликнул Тульпис.

— Карлик, — удивленно проговорила нага.

Она обвилась вокруг ноги Тульписа, поднялась повыше, и теперь ее личико раскачивалось на уровне глаз карлика. Крохотные торчащие грудки утыкались в бороду Тульписа.

Харчевник едва не потерял сознание, когда осознал последнее обстоятельство. Он закатил глаза и несколько раз громко лязгнул зубами.

— Насколько я помню, карлики всегда враждовали с нагами, — заговорил Конан.

Тульпис зашипел на него, и нага, повернувшись в сторону киммерийца, оскалила рот, полный острых зубов, и также испустила тихое шипение.

— Мы не враждуем, — кратко пояснил Тульпис.

Нага осторожно прикоснулась губами к щеке

Тульписа, а затем соскользнула обратно на землю и прошептала:

— Приходи, когда захочешь, — я буду ждать…

И исчезла в траве.

Бронвэг появилась почти сразу же после этого. Конан подозревал, что нага потому и скрылась — женщина-змейка почувствовала приближение хозяйки.

Наверняка Бронвэг не слишком радуется, видя, как ее придворные наги заводят романы с гостями мужского пола. Впрочем, теперь все переменится: отныне Бронвэг будет занята новым Фениксом, так что Тульписа ждут увлекательные дни в Проклятом саду.

Бронвэг несла плетеную корзину, в которой лежали, как фрукты, сверкающие самоцветы: изумруды, рубины, сапфиры и несколько кусков хрусталя. Было очевидно, что Бронвэг не понимает истинной стоимости камней в мире людей и оценивает их лишь с точки зрения красоты, потому что хрусталем, самым дешевым из всех, она явно гордилась.

— Смотрите, какой прозрачный, — сказала она, показывая на кусок камня. — А эти так и светятся. Мне нравятся.

— Надеюсь, мы тебя не слишком обедним, если заберем все это! — сказал Конан, быстро принимая корзину из рук хозяйки.

Она пожала плечами.

— Эти камни растут у меня в главном зале дворца, у внутреннего пруда, — пояснила она. — Там есть деревце, оно любит цвести… А плоды у него сами видите какие.

— Очень красиво, — произнес карлик с самым серьезным видом. — Потрясающая красота! Только это ведь и ценно, не так ли?

— Ты понимаешь толк в жизни и ее удовольствиях, — одобрительно улыбнулась Бронвэг.

Она, впрочем, все время оглядывалась на дворец и явно беспокоилась. Конан понял это сразу.

— Мы не будем тебя больше задерживать, прекраснейшая, — сказал он. — Желаю тебе счастья с новым Фениксом, Бронвэг.

Он поцеловал ее в лоб, и она поспешно убежала. Все ее помыслы действительно были заняты золотым яйцом. И, будь Тульпис женщиной, которой вернули возлюбленного, он поступил бы точно так же.

Приятели очутились на улице. Сад сразу утратил всю свою прелесть и вновь глядел из-за ограды жутким монстром, клубком агрессивных ветвей.

И хотя Аграпур был прекрасен, все же обоим, и Конану, и Тульпису, казалось, будто краски вокруг как-то потускнели: реальный мир был куда менее ярким и уж совершенно точно куда менее волшебным.

— Я влюблен, — произнес Тульпис, глядя вдаль. — Увиденное потрясло меня. Отныне я предаю проклятию самую идею наживы. Я поклоняюсь только красоте… Покажи-ка мне те чудесные камни, которыми наделила нас Бронвэг! Я хочу напитать мое зрение их красотой.

Конан бросил взгляд на корзинку, прикусил губу и протянул ее своему спутнику. Тот сунулся посмотреть — и тотчас шарахнулся в сторону.

— А где самоцветы? — завопил карлик.

В корзине лежала гора гнилых фруктов. Никаких драгоценных камней там не было.

— Вор! — заорал Тульпис на Конана и затопал ногами. Он в ярости подпрыгивал на месте. — Ты украл все самоцветы! Немедленно снимай куртку и показывай, где ты их спрятал! Я знаю — ты сделал это, пока я, погруженный в мечты о наге, перебирался через ограду. Ты — ловкий воришка, Конан, и я доберусь до тебя! Не думай, что, раз ты такой верзила, я не найду на тебя управы! Нет уж, мой господин, сидеть тебе в тюрьме за кражи и убийство!

— Кажется, ты только что откровенничал, что отныне предаешь проклятию любую наживу и все презренные думы об обогащении, — напомнил Конан. — И вот, стоило тебе увидеть, что рубины с изумрудами исчезли, как ты впадаешь в бешенство. Где логика, Тульпис? Где справедливость? Разве можно тебе верить? Пожалуй, стоит рассказать малютке наге об этом.

— Она и сама непостоянна, змея, — сказал Тульпис. И накинулся на Конана с кулаками: — Где ты их прячешь? Отвечай!

Конан вздохнул. Он только теперь понял, что драгоценных камней не существует, — во всяком случае, их не существует по эту сторону ограды. И вся надежда заработать в Аграпуре обернулась прахом… как это случалось с киммерийцем уже не раз.

— Я не брал наших камней, — сказал Конан. — Смотри.

Он вынул из корзины гнилое яблоко и бросил его через ограду. И едва негодный плод пересек невидимую линию, отделяющую Проклятый сад от улиц Аграпура, как в воздухе сверкнул самоцвет. А затем сгинул — навсегда.

Тульпис повесил голову.