Читаем без скачивания Колдовской мир: Трое против колдовского мира. Волшебник колдовского мира. Волшебница колдовского мира - Андрэ Нортон

Глава 7

По правде говоря мне вовсе не хотелось ехать на восток, всё дальше от той части Эскора, которая так много значила для меня. Даже если бы я могла теперь разбить цепи рун и убежать, то между мной и Долиной лягут многие лиги неведомой земли, полной ловушек, хитрых и умных. Но магия Утты лишила меня выбора, и когда вапсалы выступили в путь, пошла и я. Я старалась только запомнить дорогу будущего возвращения.

Пока мы жили возле горячих источников, мы, или вернее я, забыли о зиме. Уходя от них, мы вернулись из начала лета в середину зимы.

Сани и собаки Утты оказались вместе с нею в могиле, но Айфинг, согласно обычаю, обеспечил меня и новыми санями, и двумя хорошо выдрессированными собаками и прислал ко мне служанку своей старшей жены, чтобы она помогла мне собраться. У меня ещё не было служанки из племени, да я и не просила о ней, потому что не хотела, чтобы чьи-то глаза видели мои тщетные попытки овладеть своими былыми способностями. Но теперь я увидела, как много работы во время переходов Висма и Аторфи брали на себя. А поскольку хлопоты с шатром были для меня внове, мне пришлось просить кого-то в помощь.

Как ни мало было племя, в нём, однако, существовали касты, установленные очень давно. Некоторые семьи главенствовали, такие, как семьи Айфинга и других лидеров, другие же семьи повиновались. Самые низшие члены племени, такие, например, как Висма, были пленными или их потомками.

В пути я наблюдала за этими семьями с особым вниманием, так как приглядывала женщину, которую могла бы взять в свою палатку. Мой выбор колебался между двумя женщинами. Одна была вдова, жившая в палатке сына. У неё было тупое, невыразительное лицо, и двигалась она почти также, как рабы колдеров, по рассказам моей матери. Я не думала, что любопытство всё ещё живет в ней, и решила, что она, по всей вероятности, будет честна со мной, если я возьму её из палатки, где она смиренно несла всю тяжелую работу.

Вторая была молодой девушкой, казавшейся довольно послушной. У неё была искалечена нога, что, по-видимому, не мешало ей в работе, но лишало надежды на замужество, разве что её взяли бы второй или третьей женой, то есть скорее служанкой, чем супругой. Но, возможно, она могла оказаться чересчур сообразительной и любопытной.

Я уже научилась управлять собаками голосовыми командами, к которым их приучали со щенячьего возраста, и как только всё было уложено на сани, я заняла своё место в цепочке сразу же за санями домочадцев Айфинга.

Мужчины выстроились с флангов, охраняя тяжело груженные сани, а иной раз и применяя силу, чтобы подтолкнуть или вытолкнуть их. Но мы недолго шли по песку, жаре и камням, и вскоре поднялись по склону на лёд и снег иного мира. Когда собакам стало легче тянуть сани, наш эскорт растянулся вдоль основной массы путешественников, создав защитный барьер для нас на случай нападения.

Мы снова ехали по совершенно пустынной стране, без малейших признаков прежних поселений, какие легко замечались в западной части Эскора. Я снова удивлялась этому. Ведь эта земля даже под заносами зимних штормов казалась очень плодородной, пригодной для земледелия и могла дать кров и пищу для множества людей. Однако нигде не встречалось ни следов полей, ни развалин, свидетельствовавших, что когда-то здесь были замки и земли древних.

На второй день путешествия мы вышли к реке. На ней лежала корка льда, и только в самой середине тянулась широкая тёмная полоса. Здесь я впервые увидела, что всё-таки это не совсем дикая местность: через реку когда-то был перекинут мост, его опоры всё ещё стояли, за исключением нескольких в середине реки. С каждой стороны у моста стояло по две защитные башни, достаточно большие, чтобы разместить в них гарнизон. Одна из башен была не тронута временем, а три остальные сильно пострадали, покосились, и у них отсутствовали часть стен и крыши.

На нашем берегу между двумя башнями стояла огромная каменная арка с глубоко вырезанным на ней узором, так что его можно было ещё разобрать. Этот символ я уже видела в рунных свитках Утты — перекрещённые меч и жезл.

По другую сторону моста снег лежал ровно и гладко, что указывало на наличие мостовой или хорошей дороги. Но племя сочло ненужным воспользоваться этим преимуществом. Хотя я и не обнаружила среди руин ничего от Тьмы, мы сделали широкий обход, чтобы не приближаться к этим покосившимся стенам. Видимо, вапсалы давно усвоили, что такие места могут оказаться ловушкой для неосторожного, и принципиально избегали всевозможных остатков прошлого. А я смотрела на мост и на этот намёк на дорогу и гадала, куда она ведёт или вела когда-то, и что означают эти символы на воротах. Я считала, что этот символ имел не рунное значение, а был когда-то геральдическим девизом народа или семьи. В Эсткарпе давно уже не употребляли таких опознавательных знаков, но некоторые из древней расы, бежавшие от колдеровской резни в Карстене в пограничные районы, пользовались ими.

Реку мы не переходили, и на этой стороне, похоже, не было и следа дороги. Мы шли вдоль реки, которая текла сначала на восток, а затем повернула к северу от тёплой долины. Я подумала, что эта река впадает в восточное море, которое искали мои спутники.

В конце концов я выбрала себе помощницу в палатку и во время нашей второй остановки на ночлег спросила Айфинга, могу ли я взять к себе вдову по имени Вахаи. Он тут же дал согласие. Вероятно, первая жена сына Вахаи была не слишком довольна, потому что Вахаи, несмотря на внешнее тупоумие, была прекрасной работницей. Как только она занялась моей палаткой, всё пришло в тот же порядок, каким окружали нас женщины Утты. И она не выказала никакого интереса к моим занятиям магией. Едва наступала ночь, она завертывалась в свои покрывала и храпела до утра. Я научилась не обращать на неё внимания, занимаясь поисками ключей от своей тюрьмы.

Я продолжала вести поиск всё настойчивее, так как в последние дни почти физически ощущала грядущую опасность. И всякий раз, когда это чувство-предупреждение поднималось во мне, я брала в руки деревянную доску, и она всегда успокаивала меня. Но дело в том, что я снова и снова делала большую ошибку, спрашивая только о себе. Ошибку, о которой до сих пор жалею.

Наш путь вдоль реки вывел нас к морю. Под зимним небом простиралось голое и неприятное пространство. Ветер пробирался ледяными пальцами в каждое отверстие плаща или туники. Но племя искало именно это место, и теперь люди ходили даже под этим пронизывающим ветром с таким видом, словно изгнанники, вернувшиеся домой.

Невдалеке по берегу виднелись руины, которые мы миновали во время пути. Основное укрепление находилось на мысе, глубоко врезавшемся в угрюмое металлически-серое море. Что это было — обычный укреплённый замок, городок, окружённый стенами, или башня, наподобие тех, что салкары строили на побережье Эсткарпа — с такого расстояния нельзя было определить.