Читаем без скачивания Колдовской мир: Трое против колдовского мира. Волшебник колдовского мира. Волшебница колдовского мира - Андрэ Нортон

Когда она уснула, я соткала для неё такие сонные чары, которые принесут ей радость, какую она пожелает, и оставят эту радость в её памяти. Затем я наложила чары на нашу дверь, чтобы никто не вошёл, разделась, прижала второй свиток к груди и, касаясь лбом его верхнего конца, открыла свой разум магии манускрипта.

И снова в моё сознание хлынула волна, непонятная, слишком запутанная для меня информация. Если бы я имела время разобраться в ней, я, вероятно, получила бы очень многое, но я была в положении человека, перед которым высыпали груду драгоценных камней и велели за короткое время выбрать камни одного вида, так что мне торопливо пришлось выбирать все изумруды, беспорядочно отодвигая в сторону рубины, сапфиры и жемчуг, такие прекрасные, что я всей душой жаждала иметь их.

Мои «изумруды» я выхватывала то здесь, то там. И эти кусочки и частички сведений оказались для меня, когда я проснулась, неизмеримо дороже любых драгоценностей. Я убрала свиток в его футляр и оглянулась на Вахаи. Она лежала на спине и улыбалась. Я ни разу не видела такой счастливой улыбки на её тупом лице.

Когда я накинула плащ на свое дрожавшее тело и дотянулась до очага, чтобы подкинуть в него дров, я снова подумала о том, что можно сделать для моей компаньонки. Незначительное заклинание — и она будет видеть хорошие и счастливые сны каждую ночь до конца жизни. Для того, кто хочет от жизни большего, чем одни лишь сны, такой подарок стал бы проклятьем, для Вахаи же это, по-моему, будет благом. Поэтому я укрепила свои заклинания, а только потом вернулась к тому, что должна была сделать этой ночью.

Мои «изумруды» оказались истинным сокровищем. Как я знала с самого начала, магия Утты была ближе к природе, чем к учению Эсткарпа, теперь же я узнала ещё, что связывающие меня руны держатся на крови. Но при некоторых обстоятельствах кровь можно переломить кровью же. Это очень болезненно и, возможно, опасно для меня, но я решила испробовать этот путь.

Я развернула циновку с рунами и провела рукой по тусклой поверхности. Руны вспыхнули. Затем я взяла длинный нож и воткнула его остриё в вену у сгиба локтя. Из руки ударила сильная струя. Я взяла жезл, который обнаружила при первом осмотре сундука Утты, обмакнула его кончик в кровь и принялась аккуратно прорисовывать каждую руну. От прикосновения окровавленного жезла они переставали блестеть и темнели. Несколько раз мне приходилось погружать нож глубже в рану, чтобы кровь текла сильнее.

Закончив, я наложила на рану целебную мазь и вернулась к остальным чарам. Я не знала точно, какие именно силы Утта призвала для укрепления связывающих меня цепей, но знала, что противопоставили бы им колдуньи. Я называла имена одно за другим, следя за свёртыванием крови. Руны скрывались под кровавой коркой. Когда я решила, что всё готово, я скомкала циновку и бросила её в огонь.

Это было серьёзное испытание. Если я сделала что-то неправильно, то я должна была поплатиться жизнью за свои действия. Но в любом случае будет очень нелегко.

Пока пламя лизало и пожирало циновку, мое тело корчилось от мучительной боли, и я вонзила зубы в губу, сдерживая крик. Я в кровь искусала губы, но выдержала и не вскрикнула, потому что это могло разбудить Вахаи. Я терпеливо наблюдала за циновкой, пока она полностью не сгорела, а затем подползла к сундуку Утты, достала небольшой котелок с жиром и дрожавшими руками, задыхаясь от боли, смазала им всё тело. Моё больное тело всё покраснело, словно не циновка, а я сама лежала в огне очага и корчилась на угольях.

Так были разбиты чары, но сама я после этого испытания была в таком скверном состоянии, что не смогла уйти ни в тот день, ни в следующий. К тому же надо было принять некоторые меры предосторожности, чтобы ни одна собака в лагере не обнаружила мой след и не пустилась в погоню, когда меня хватятся.

Вахаи проснулась на рассвете довольная и с обычной сноровкой принялась за свои обязанности, почти не обращая на меня внимания, кроме тех случаев, когда подавала мне еду. Нашему одиночеству способствовал также буран, нагнавший над нашими шатрами полчища тяжёлых туч, так что все вапсалы сидели по своим жилищам.

К вечеру мне стало лучше, и я уже могла двигаться, хотя и с трудом. Я занялась подготовкой к бегству. Мысль о крепости на мысе крепко засела в моем мозгу. Утта была там, сказала, что это место Силы, и предупредила племя не ходить туда, но она не сказала, что это тёмная Сила. Если я спрячусь там, то избегу преследования, а они припишут моё исчезновение действию магии и побоятся искать меня с собаками и следопытами. Я как-нибудь там укроюсь и буду ждать хорошей погоды, чтобы снова пуститься в путь на запад.

Пока я разбиралась в имуществе Утты, я размышляла о том, что всё сложилось к лучшему, и что я вышла благополучно из этого приключения. Конечно, я не получила обратно всего того, что потеряла из-за сотрудничества с Динзилем, но всё-таки я узнала достаточно, чтобы не представлять угрозы для своих близких, и теперь могла спокойно вернуться в Зелёную Долину.

Я приготовила небольшой пакет целебных трав и всего того, что мне может понадобиться для сотворения чар, которые могут потребоваться в пути, а когда Вахаи легла спать, я собрала запас пищи, отбирая самые питательные продукты и то, что долго не портится при наименьшем объёме.

Я могла отправиться открыто, на глазах всего клана, осматривать руины, и взять сани на часть пути, но потом всё равно придётся нести пожитки в заплечном мешке. Как бы то ни было, прежде всего я должна полностью излечиться от травм, полученных при уничтожении циновки с рунами.

С севера пришёл шторм и бушевал три дня. Завывания ветра напоминали зовущие голоса, так что мы с Вахаи тревожно переглядывались, держась поближе к огню, в котором горели последние запасы топлива и немного трав.

К концу второго дня ветер утих. Вскоре послышалось царапанье в дверное полотнище. На мой оклик появился Айфинг. Он принёс охапку топлива, вынесенного морем на берег и рыбу с серебристой чешуёй, при виде которой Вахаи радостно засопела.

Освободившись от приношений и стряхнув снег со своих тяжёлых мехов, Айфинг посмотрел на меня.

— Ясновидящая… — начал он и запнулся, не зная, как выразить свою просьбу. — Взгляни, что ждёт нас. Такой шторм некогда приносил врагов…

Я достала доску, и он присел на корточки в ожидании. Я спросила его, как выглядят корабли, которых он опасается, и его неуверенное описание напомнило мне салкарские корабли, какие я видела в детстве. Я ещё подумала, что здешние морские волки, возможно, той же крови, что и салкары.

Удерживая в уме это изображение, я закрыла глаза и повела пальцами по доске. Пальцы быстро дошли до конца красной линии, спустились по золотой, а на третьей, зловеще-чёрной, остановились, как будто застряли в ямках. Я взглянула. Они закрепились так близко от верха линии, что я испуганно закричала: