Читаем без скачивания Фантастика 2024-158 - Андрей Третьяков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Бочки! – заорали команду сотники.
Приставленные к бочкам с водой пехотинцы тотчас опрокинули деревянные емкости, поливая пологий склон. Тяжелые копыта заскользили по влажной земле, превращая ее в грязь.
К несчастью, бочек было не так много, поэтому воды не хватило, чтобы залить весь склон. Часть всадников сумели проскочить по сухому, но около сотни завязли в грязи, сильно потеряв скорость.
Линия атакующих разорвалась. Лишь отдельные группы всадников с огромной силой врубились в ряды пикинеров.
Длинные колья ополченцев били лошадей в грудь, останавливали, кое-где даже опрокидывали коней. Но и кавалеристы не перли со всей дури, как могло показаться со стороны. Напротив, они действовали осмотрительно. Опытные «Черные сердца» наметанным глазом еще издали определяли наиболее уязвимые участки обороны пикинеров и направляли коней именно туда, выставляя перед собой конусообразные щиты, которые раздвигали колья в стороны, позволяя всаднику приблизиться почти вплотную к ополченцам.
Каждый из «Черных сердец» в начале боя использовал длинные пики – более легкие и короткие, чем у пикинеров, но зато с остро-заточенными наконечниками. Пики кавалеристов проскальзывали между кольями пехотинцев и насмерть поражали практически не защищенных броней ополченцев.
Такие пики были рассчитаны лишь на один удар – наконечник, как правило, намертво застревал в теле, выдернуть его на всем скаку было абсолютно невозможно. Поэтому кавалеристы сразу отпускали пики и брались за палаши или секиры, которые косили противника, как траву, а боевые кони, подчиняясь приказам наездников, топтали и давили людей.
Хуже всех пришлось тем ополченцам, кто находился в центре баталии. Они первыми вступили в бой, и именно им досталась основная масса конников врага. Правда и пикинеров здесь было больше – не три, а пять рядов. Притормозившим после рва, палисада и скользкого склона «Черным сердцам» удалось одним ударом проломить только три из них, а последние два все-таки затормозили кавалеристов, остановили, заставив увязнуть в тяжелейшем ближнем бою.
Чесман сидел верхом на коне на вершине холма и внимательно вглядывался в протекающее чуть ниже сражение. Барон попытался было вякнуть на него: мол, чего это ты здесь торчишь, иди вниз, сражайся со всеми. Но Пол сослался на графа Тесандра, дескать, тот не разрешает своим лазутчикам ввязываться в бой. Барон еще долго что-то бухтел по этому поводу, но Чесман уже не слушал. Его взгляд был прикован к склону холма.
«Черные сердца» несли потери, но все же не такие большие, как пехотинцы. В ближнем бою ополченцы – вчерашние пахари, не могли всерьез противостоять профессиональным воинам из «Черных сердец». Темные шеренги врага, словно гусеницы в лист, вгрызались в баталию, подминали, заглатывали, уничтожали.
Уже давно перемешались ряды: пикинеры, алебардщики и арбалетчики теперь дрались плечом к плечу, используя короткие мечи или то оружие, которое в данный момент подвернулось под руку. Часть всадников «Черных сердец» покинули седла – не по своей воле, разумеется, и теперь сражались пешими, что, впрочем, не делало их менее опасными.
Трупы ополченцев, «Черных сердец» и лошадей усеивали склон, заставляли сражающихся спотыкаться и падать. Ноги разъезжались на скользкой от крови земле. Воздух кипел от криков людей, лошадиного ржания и лязга оружия.
Келвин обеспокоенно вгляделся в бурлящий на склоне котел, дернул Чесмана за руку:
– Разве не пора выводить мою засадную сотню, Пол?
– Рано еще! – отрезал тот и почему-то бросил неприязненный взгляд на мага.
Морну очень не понравилась перемена отношения к нему Чесмана. Он не понимал, почему дружеская симпатия в один миг вдруг сменилась враждебной неприязнью, но сознавать эту перемену было невыносимо.
– В чем дело, господин… э… Чесман? – робко спросил маг. – У вас ко мне какие-то претензии?
Пол поморщился. Ему очень не хотелось отвечать. Не время и не место. К тому же объяснениями уже ничего не изменишь.
Чесман давно уяснил, что каждый человек поступает в соответствии со своим характером и внутренними устремлениями, иногда даже не отдавая себе отчета в истинных мотивах. Все поступки людей продиктованы именно чертами характера, а вовсе не логикой или разумом. Вернее, у каждого своя логика и свое представление о разумности действий. То, что одному кажется правильным и единственно возможным, для другого верх глупости и абсолютно не приемлемо.
Вот и Морн таков, каков он есть. Именно по его вине сейчас там, на склоне холма, гибнут сотни пехотинцев. И все из-за того, что магу вздумалось спасти одного-единственного паренька – того самого, застрявшего во рву со сломанной ногой. Морн, не задумываясь, бросился спасать человека. Он просто физически не мог смотреть и ничего не делать, если кто-то рядом с ним попадал в беду. Морн рисковал своей жизнью, чтобы помочь. Бесстрашно вступил в бой с двумя всадниками «Черных сердец» и безрассудно израсходовал свою силу.
Всю силу, до капли.
А ведь именно его магический сигнал – красная звезда – должен был подать засадной сотне команду: «В атаку!» Но у мага не осталось на это сил. И теперь сотня лучников бездействовала в лесу, вместо того, чтобы ударить в тыл остановленной коннице и в упор забросать ее стрелами.
Но Чесман сердился не на мага, а на себя самого. «Ты болван, Мюрр, – сказал он сам себе. – Уж за четыре тысячи лет жизни мог бы и запомнить, что на людей полагаться нельзя. Я просто идиот, что понадеялся на Морна. Надо было предусмотреть для засадной сотни резервный сигнал. Конечно, звук флейты в таком шуме вряд ли услышали бы в перелеске, но что-нибудь можно было придумать. Послать гонца? Ему придется делать очень большой крюк. И все же придется…»
Чесман поманил к себе одного из флейтистов, шепотом отдал ему приказ. Тот кивнул и хотел уже тронуть коня, но Ливага остановил его:
– Куда это ты? Сбежать вздумал?!
– Нет, я… Ваше сиятельство, я тут… никуда не денусь… – залепетал флейтист, бросая на Чесмана виноватый взгляд.
«Гонец отменяется, – скрипнул зубами тот. – Разве что мне самому…»
Его отвелек Морн. Он дернул Чесмана за рукав, привлекая к себе внимание.
– Пол, я прошу вас ответить, – тихо, но твердо попросил маг. – Я настаиваю.
– Ладно, раз так… – Чесман больше не скрывал своего раздражения. – Морн, что бы вы сделали, если бы я сказал: пора подавать сигнал засадной сотне?
Маг
