Читаем без скачивания Армадэль, или Проклятие имени - Уилки Коллинз

– Вы уже пили! – воскликнул он, с внезапно пробудившимся участием. – Чего? Пиво?

Бэшуд своим тихим голосом повторил последнее слово. Время подходило к обеду сторожа. Но когда простолюдин-англичанин приметит пьяного, его сочувствие к нему делается безграничным. Сторож перестал думать о своем обеде и заботливо помог Бэшуду дойти до питейного дома.

– Крепкая водка снова поставит вас на ноги, – шепнул сострадательный помощник упившегося человеческого рода.

Если бы Бэшуд действительно был пьян, действие средства, предложенного сторожем, было бы чудесным. Но как только рюмка была осушена, крепкий напиток сделал свое дело: ослабленная нервная система Бэшуда, ошеломленная ударом, обрушившимся на нее, взбудоражилась, как лошадь от удара шпорами; слабый румянец на щеках, тусклый взгляд глаз исчезли. Сделав над собой усилие, Бэшуд вернулся к действительности настолько, что даже поблагодарил сторожа и спросил, не хочет ли он сам чего-нибудь выпить. Этот достойный человек с удовольствием принял дозу горького лекарства – в виде предохранительного средства от простуды – и пошел домой обедать, как только могут ходить люди, которые физически разгорячены стаканчиком водки, а нравственно возвышены исполнением доброго дела.

Все еще необычно расстроенный, но осознавший теперь, куда он должен направиться, Бэшуд в свою очередь через несколько минут вышел из питейного дома. Он шел машинально и в своей поношенной черной одежде казался пятном на белой поверхности, освещенной солнцем дороги. Именно таким Мидуинтер увидел его в тот день, когда они встретились в первый раз. Дойдя до того места, где нужно было выбирать между дорогой, которая вела в город, и той, которая вела в большой дом, он остановился, будучи не в состоянии решить, куда идти, и даже не думая об этом.

– Я отомщу ей! – прошептал он, все еще предаваясь своему ревнивому бешенству от поступка женщины, обманувшей его. – Я отомщу ей, – повторил он громче, – даже если бы мне пришлось истратить мои последние деньги!

Несколько развратных женщин проходили по дороге в город и услышали его слова.

– Ах ты старый негодяй! – закричали они с чрезмерной вольностью своей профессии. – Что бы ни сделала она, тебе поделом!

Резкость их голосов испугала его, понял ли он слова или нет. Он ушел от дальнейших оскорблений на более уединенную дорогу, которая вела к большому дому. В тихом месте близ дороги он остановился и сел. Бэшуд снял шляпу и приподнял молодящий его парик со своей плешивой головы, стараясь в отчаянии разрушить твердое убеждение, страшно тяготившее его душу, – убеждение, что мисс Гуилт с умыслом обманывала его с начала до конца. Но все было бесполезно. Никакие усилия не могли переубедить его, не могли освободить и от одной созревшей идеи, вызванной этим убеждением, – идеи мщения. Он встал, надел шляпу и быстро пошел вперед, потом повернулся, не зная почему, и медленно пошел назад.

– Если бы я одевался щеголеватее, – говорил с отчаянием бедняга, – если бы я был несколько смелее с нею, она, может быть, не посмотрела бы на то, что я стар!

Припадок гнева вновь охватил его. Он сжал кулак и свирепо погрозил им в воздухе.

– Я отомщу ей, – повторил он, – я отомщу ей, если бы даже мне пришлось истратить мои последние деньги.

То влияние, которое она приобрела над ним, странно выражалось в том, что его мстительное чувство за нанесенную обиду не могло перенестись от нее на человека, которого он считал своим соперником. И в бешенстве, как в любви, его душа и тело принадлежали мисс Гуилт.

Через минуту стук колес, приближавшихся сзади, испугал его. Он обернулся. К нему быстро подъезжал Педгифт-старший, точно так, как это было ранее, в тот раз, когда он подслушивал под окном большого дома и когда стряпчий прямо обвинил его в любопытстве насчет мисс Гуилт!

В одно мгновение это воспоминание ворвалось в его душу. Мнение о мисс Гуилт, высказанное стряпчим мистеру Аллану при расставании с ним, которое он услышал, пришло ему на память вместе с саркастическим одобрением Педгифта насчет розысков, на которые его собственное любопытство может решиться.

«Я могу еще быть с нею, – подумал он, – если мистер Педгифт поможет мне!»

– Постойте, сэр! – закричал он, когда гиг поравнялся с ним. – Если вы позволите, сэр, я хотел бы поговорить с вами.

Педгифт-старший замедлил бег своей прыткой лошади и сказал, не останавливаясь:

– Приходите в контору через полчаса. Сейчас я занят.

Не ожидая ответа, не замечая поклона Бэшуда, он погнал лошадь и через минуту исчез из глаз.

Бэшуд опять присел в тенистом местечке у дороги. Он, по-видимому, был не способен чувствовать никакой другой обиды, кроме той, которую ему нанесла мисс Гуилт. Он не только не сердился, он даже был рад бесцеремонному обращению Педгифта с ним.

– Через полчаса, – сказал он безропотно. – Довольно времени, чтоб успокоиться, а мне это нужно. Мистер Педгифт поступил с большой добротой, хотя, может быть, без намерения.

Тяжесть в голове опять заставила его снять шляпу, он положил ее на колени, погрузившись в глубокое раздумье; голова его была склонена, а дрожащие пальцы левой руки рассеянно барабанили по тулье шляпы. Если бы Педгифт-старший, увидев его сидящим тут, мог заглянуть в будущее, это однообразное постукиванье по шляпе имело бы силу, но очень было оно слабо, чтобы остановить стряпчего на дороге. Это была слабая, морщинистая рука исхудалого, жалкого старика, но, употребляя собственное выражение Педгифта при его прощальном предсказании Аллану, этой руке было предназначено «бросить свет на мисс Гуилт».

Глава XIII

Сердце старика

Аккуратно в назначенное время, по истечении получаса, о Бэшуде доложили в конторе, как о человеке, желающем видеть мистера Педгифта по его собственному назначению.

Стряпчий с досадой поднял глаза от бумаг: он совершенно забыл встречу на дороге.

– Узнай, что ему нужно, – сказал Педгифт-старший Педгифту-младшему, работавшему в одной комнате с ним, – и, если нет ничего важного, вели ему прийти в другое время.

Педгифт-младший быстро вышел и также быстро вернулся.

– Ну что? – спросил отец.

– Он непонятнее обыкновенного, – отвечал сын, – я ничего не мог от него добиться, кроме того, что он непременно хочет видеть вас. Мое мнение, – продолжал Педгифт-младший со своей обычной насмешливой серьезностью, – что с ним сейчас случится припадок и что он пожелает вас отблагодарить за постоянную доброту к нему, соизволив сообщить вам свои собственные воззрения на этот счет.

Педгифт-старший обыкновенно отплачивал всем, включая и своего сына, их же собственным оружием.

– Потрудись вспомнить, Аугустус, – возразил он, – что мой кабинет не зал суда. За плохой шуткой не всегда здесь следует взрыв хохота.