Читаем без скачивания Река течет через город. Американский рейс - Антти Туури

сиганул из машины. В темноте полицейские не нашли Ильмари, который убежал в лес, проблуждал всю ночь по безлюдным местам и, добравшись до своего жилья, заснул на полу в гостиной. Утром он проснулся от стука в дверь дома. Полицейские стучали прикладом автомата и требовали, чтобы Ильмари сдавался, кричали, что сопротивление бесполезно — дом окружен. Ильмари пошел к наружной двери, он ничегошеньки не помнил о том, что произошло ночью. Лишь в полицейском участке он услышал, почему за ним пришли вооруженные полицейские. Полицейским он был хорошо знаком, и они знали, куда надо ехать за ним утром. Поскольку посторонним людям не было нанесено телесных повреждений, Ильмари получил лишь четырнадцать суток. За это время он протрезвел, успел о многом подумать и, выйдя из камеры, стал избегать выпивки, поступил на работу и удержался на ней. Но жене Ильмари успели наскучить его долгие запои, и она переехала в Торонто, нашла там себе трезвенника, который никогда в жизни не занимался спортом и заботился о семье. Ильмари не удалось вернуть жену, хотя он и упрашивал ее, она увезла с собой младших детей и оставила Тима, который жил с Ильмари, пока не женился.

Ильмари считал, что у всех у них сейчас дела идут хорошо. Жена Тима погнала сына спать, мальчишка ел бутерброды в гостиной за столом и спрашивал, а какая она — добыча золота. Ильмари рассказывал ему об огромных золотых глыбах, которые ему доводилось возить каждый день. Гастон пообещал сразу же поступить на золотой прииск, как только окончит школу, съев бутерброды, он побоксировал с дедом в гостиной, Ильмари пообещал научить его всему — и боксу, и добыче золота. Жена Тима увела сына в спальню. Тим спросил у отца, по каким делам тот приехал в Садбери.

Меня клонило в сон. Я объявил, что собираюсь эту ночь спать в комнате и на кровати, рассказал Ильмари, как проснулся утром на диване в предбаннике. Ильмари считал диван в сауне — прекрасным местом для сна, заявил, что на нем-то и будет спать ночью. Договорились утром побеседовать еще. Я пошел спать. В комнате открыл чемодан, достал оттуда пижаму и попытался надеть ее, но был еще настолько пьян, что упал, стараясь натянуть пижамные штаны. Это меня рассмешило, я долго сидел на полу и смеялся. Потихоньку перебрался на кровать.

13

В первой половине дня мы отправились в гостиницу «Сенатор», где поселились Тимо и Тайсто. Портье сказал, что ребята пришли лишь утром и теперь спят у себя в номере. Они велели, чтобы их не беспокоили. Я сказал, что мы званы к десяти на деловые переговоры. Портье позвонил, трубку взял Тимо и распорядился, чтобы мы пришли в номер.

Дверь номера нам открыл Тимо. Мы увидели, что Тайсто спит, он повернулся лицом к стене и натянул одеяло на голову. Я познакомил Ильмари с Тимо и пошел к окну, чтобы открыть его: в комнате был спертый воздух. Тимо предложил нам сесть, а сам ушел в ванную. Тайсто приподнялся, сел на край постели и приказал нам проваливать к черту, заметил Ильмари и спросил, кто это. Я сказал, что Ильмари — мой дядя. Тайсто удивился: разве все мои дядья не погибли во время войны? Я сказал, что этот уцелел, поскольку был сделан дедом в Америке. Тимо вышел из ванной и стал одеваться. Он велел Тайсто встать и умыться. Тайсто поднялся, подошел к изножью кровати и стал перебирать одежду, которая валялась там на полу и была густо испачкана кровью, как и пола его нижней рубашки. Я испугался и спросил, что случилось и что это у него за рана. Тайсто ничего не ответил, пошел в ванную и громко плескался там водой. Тимо не соглашался рассказать нам, что произошло.

Тайсто собрал одежду с полу и унес в ванную. Слышно было, что он пустил воду в ванну. Я подошел к двери и смотрел, как он полощет одежду в покрасневшей уже воде и как оттирает запекшуюся кровь со штанин и рукавов рубашки.

Я посоветовал ему срочно вспомнить, откуда кровь на его одежде, прежде чем полиция явится спрашивать об этом. Тайсто разозлился, подошел к двери и захлопнул ее, слышно было, что он даже запер ее. Тимо в комнате посмеивался. Я спросил, что его веселит; если он начал развлекаться тем, что коллекционирует объяснения с полицией во всех тех странах, где бывает, то я не хочу участвовать в этом развлечении. Тайсто вышел из ванной и сказал, что не взял с собой в Канаду другой одежды, кроме той, которую он сейчас выстирал и развесил сушиться. Тимо полез в свой чемодан и дал Тайсто какие-то вещи, но, когда Тайсто надел их, было видно, что они ему велики. Тимо-то был гораздо крупнее Тайсто.

Мы спустились в ресторан, но время завтрака уже кончилось, гостиничный персонал убирал столы, однако после того, как Тим попросил, парням пообещали дать завтрак. Мы сели за стол, курили, парни ждали кофе, бекона и яиц и, когда их принесли, принялись за еду. Я спросил, неужели они убили Николая Мяки, к которому вечером отправились требовать возмещения убытков. Тимо сказал, что они и впрямь ездили к Николаю Мяки, но ни одного человека не убили. После нашего с Тимом ухода из дома Суутари на Рамсей-стрит жена Суутари повезла на легковой машине сына забирать грузовик с трубами, стоявший на заднем дворе фирмы. Сын Суутари привел грузовик с бракованными цементными трубами, и они все — Тимо, Тайсто, Валтола и оба Суутари — поехали, чтобы отвезти трубы в отливочную Мяки. Супруга Суутари осталась дома. Валтола и «Маленький Сапожник» поехали на грузовике, остальные на американской тачке Суутари, которую он вел как истинный мужчина сам, несмотря на длившуюся весь день попойку. До отливочной мастерской Мяки было километров двадцать, так что они приехали туда часов в восемь вечера. Поставив машины перед главным входом, они принялись колотить в дверь фирмы. Там не было ни души, они стучали так долго, что пришлось в это поверить. Дом Мяки находился метрах в двухстах от мастерской, они пошли туда. Но дверь им не открыли, хотя в доме были люди. Из окна на верхнем этаже Мяки крикнул, что в столь позднее время он делами не занимается, да к тому же с клиентами в таком состоянии, в каком находятся Суутари и его «гориллы». Затем были крики с обеих сторон. Мяки угрожал позвонить и вызвать полицию,