Читаем без скачивания Пропавшая в сумерках - Анна Аксинина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Переведя дух и выпив залпом полчашки остывшего чая, Жанна наконец переключилась на семью Кривошеевых. Марина, набросавшая от нечего делать, семейное дерево Шумиловых, и теперь четко представлявшая, кто есть кто в этой фамилии, с облегчением перевернула страницу блокнота.
Татьяна Александровна была одинокой женщиной, всю жизнь работала фельдшером, не отличалась ни красотой, ни легкомыслием. Серьезная, знающая, отзывчивая, трудолюбивая, нескандальная, она в деревне пользовалась всеобщим уважением. Когда она в 30 лет с лишком забеременела, никто в нее камень не кинул, даже Нюрка. Ведь она же не спуталась ни с кем женатым из своих деревенских, а нашла приезжего в санатории. Кто он был, так и осталось тайной, ни с кем на эту тему Татьяна Александровна и словечком не перемолвилась. Когда родился Аркадий, соседи помогали, чем могли, несли вещи, одежду. Только она гордая была, брала только самое хорошее, новое. Мальчик был похож на мать, высокий, темненький, но на удивление красивенький. Мать сильно баловала его, но он не был хулиганом, учился очень хорошо, в школе его хвалили. Девчонки за Аркадием табуном бегали, Карина, та просто сохла. Он был всегда вежливый, чистенький. Но на улице его не дразнили, потому что он дружил по-соседски с двоечником Колей Шумиловым.
«А кто это Коля?» – автоматически уточнила Марина и заглянула в свой блокнот, на генеалогическом древе Николай не значился. Правда, четверо детей Ивана остались безымянными, но по возрасту друг Аркадия сюда явно не подходил.
Жанна неохотно уточнила, что Коля – родной брат Виктора, на 4 года старше ее мужа.
«То есть у Евгения и Нюры было двое сыновей: Николай и Виктор. И где же он сейчас?» – продолжила выяснение Марина, для которой друг Аркадия значил больше чем вся остальная семейка.
Жанна замялась, но Марина с помощью материального стимулирования вытянула из нее, что Коля в 18 лет сел, и на очень немаленький срок, за групповое убийство. Нюра тогда поссорилась с Татьяной Александровной Кривошеевой, она винила Аркадия, что он бросил пьяного друга, а тот попал в плохую историю. Потом Коля выходил и снова садился, но домой не приезжал. «Да, – мимоходом подумала Марина, – в русском языке есть глаголы, не требующие дополнений: «сел» и «вышел» – всем и так понятно». Николай писал письма своей матери, Нюре, а потом – бабушке, Соне, но только, чтобы посылки высылали. Последние год-два не пишет, а на свободе он или его нет в живых, не известно.
«Нет, без сомненья, Аркадий Александрович Горин такого друга давно забыл», – решила Марина.
Ничего необычного не было в истории Кривошеевых: мать-одиночка, любящая сына до полного самозабвения, поставила его на ноги, выучила на адвоката, а он уехал в Москву и ни разу навестить не приехал. «Одни голые денежные переводы».
– Откуда вы знаете? Многие просто открыточками обходятся, раза 2-3 за год, на день рожденья да на Новый год.
– Как же мне не знать про переводы: у меня тетка на почте работала? Каждый месяц он присылал деньги, но без обратного адреса, написано: «Москва, какая-то почта с номером, Кривошеев, проездом». До самой смерти ждала его Татьяна Александровна, уже три года, как померла. И никакой родни ее, кроме Аркадия, никто не знает, – закончила Жанна свой рассказ.
«Да, Снежана говорила, что ни отец, ни мать никогда не ездили в Новосибирск. Но у Ирины это было связано с трагедией, гибелью родителей. Кстати, вот о чем можно попытаться узнать через Петю: что с ними произошло, автокатастрофа, взрыв газа. А то, что Аркадий не писал матери, конечно, печально, но еще не доказывает его плохого отношения к жене».
– А Вы не слышали, как Аркадий познакомился со своей женой, Ириной Гориной? Может, Татьяна Александровна об этом рассказывала соседям?
Жанна аж задохнулась на несколько секунд, хватая воздух открытым ртом, глаза ее выпучились, лицо покраснело. Наконец поток слов, прорвав невидимую плотину, обрушился на Марину.
– Как это я не слышала?! Да у нас все про это слышали, вся деревня!
***
«Все расскажу! А хотите, я вам дачу ту покажу? Ну, нет так нет…»
История просилась в кинороман. Красивая девушка с очень богатой дачи в Ромашково покорила сердце простого бедного парня из деревни Красногорка. В школе самые красивые и модные девчонки по нему убивались, Карина-соседка такими телячьими глазами глядела, а он – как не замечал. Гордый, весь в мать, студент, городской стал. А тут влюбился. Некоторые думали, что это он из-за денег папашиных. Денег, судя по всему, у Гориных было немало: квартира в центре города, машина, роскошная дача. «Витя мой носил туда молоко, рассказывал, что там было. Мебель, зеркала, картины, ковер, а на столе конфеты шоколадные всегда». Девочка одевалась, как картинка, все дефицитное, импортное, модное. В такую было легко влюбиться, но он сумел и ей понравиться. «Она даже сама приходила в деревню, я ее видела. Нюра, будущая свекровь моя, шипела, что это все из корысти, сильно уж он хочет в люди выбиться. Но когда Аркадий кинулся ради Ирины в огонь, все заткнулись, даже Нюра».
– Как в огонь, в какой огонь?
– Так пожар же был, дача Гориных сгорела, сгорели родители и сестра. Одна Ира выжила, ее Аркадий живую из огня вытащил, чуть сам не погиб.
Жанна с воодушевлением расписывала пожар, глаза ее горели, рот немного съехал в сторону, она отчаянно жестикулировала, все фразы теперь были малосвязными, но очень эмоциональными. «…А вдруг в рельсу: «Бум-бум-бум!»…А все как побежали!… А мама говорит, ты куда, пигалица? Марш домой!.. А я – пожар!.. А она – я хоть с ведром, заливать буду, а ты куда несешься!.. Наутро я ходила смотреть с девчонками – страшно, все обрушилось, гарь, копоть, а запах какой жуткий!… А она, люди говорят, прямо в окне стояла, горела и кричала… Я решетку покореженную эту сама видела…»
Марина не перебивала Жанну, даже не особенно вслушивалась, все равно все фиксирует диктофон. Она размышляла: «Вот и семейная трагедия Ирины Юрьевны! Конечно, пережив такую драму, не очень захочется гулять по памятным местам. А Аркадий показал себя героем. И все же – мать бросать как-то нехорошо, не по-человечески…»
У Марины в
