Читаем без скачивания Пропавшая в сумерках - Анна Аксинина

– Да, и присуждают, если не к тюрьме, то к штрафу.

Угрюмое лицо женщины внезапно переменилось, губы раздвинулись в широченной льстивой улыбке, чуть кривоватой, глазки так и забегали.

– Ой, а вы кто же будете, с чем пришли-то? В школу записывать или на выборы агитировать? Да вы к столу садитесь, хотите чайку, молочка, пирожка? Чо-то я вас раньше не видела?

– Я – Марина Николаевна, корреспондент из Москвы.

– А я – Жанна. Анатольевна. Ой, из самой Москвы? – Улыбка хозяйки слегка увяла. – И не от Катьки?

– Нет. Я выполняю заказ: собираю сведения о Кривошеевых, которые жили тут, на Выселках. Вы их знаете?

– Ну, слава Богу! Да все я знаю, соседи мы ихние: Шумиловы. И всегда тут жили. Я вам про них все как есть обскажу. Вы же, поди, за деньги работаете? Так, может, договоримся: я вам все даром выложу, а вы уж не ходите в суд за эту собаку проклятую?

– А это зависит от ценности информации. Может, и собаку прощу, и вам заплачу, – Марина включила диктофон и поощрительно улыбнулась Жанне Анатольевне, которая так и засияла в ответ.

Еще не успел и чайник закипеть, как у Марины голова пошла кругом. Жанна Анатольевна затараторила, вываливала на нее сведения обо всех трех семьях, живших когда-то на Выселках, смешивая их в одну кучу.

– Вот в том доме, что совсем завалился, жила Кривошеева Татьяна Александровна, бывшая фельдшер, но давно пенсионерка. А сын у нее был, неизвестно от кого, Аркадий. У нас-то, Шумиловых, все нормально женились и родились, как положено, потому что родители очень строгие были: что дед Леонтий, что баба Соня. И мы с Витей со школы дружили, только после 18 лет поженились. Одна Катька успела замуж выйти и развестись, и приперлась сюда снова жить с ребенком. Жена при муже должна жить! А Аркадий, как уехал, так глаз к матери не казал. Деньги все же присылал, она не бедствовала, даже на похороны отложила. Не то, что баба Марина, Каринке сперва даже не на что горб ей купить было. Ну, соседи помогли, собрали сколько-то. Потом уж ее мамаша забрала, а дом нам продала по закону, пусть никто не думает, что мы его после пожара захватили. Тогда Леонтий Макарович отделил старшего сына, Евгения Леонтьевича, свекра моего, а Дмитрия, Катькиного отца, при себе оставил. Уж очень Нюра, сноха, злая на язык была, от нее даже и свекрови доставалось, бабе Соне. А теперь неизвестно, что с кривошеевским домом делать. Вдруг Аркадий приедет, захочет продать?

– Стоп, стоп! – Закричала Марина и даже руками замахала, перед лицом разболтавшейся Жанны. – Вы меня совершенно сбиваете с толку всеми этими дядьями, снохами, свекрами, домами! Сделаем так. Я буду задавать вопросы, а вы отвечайте только по существу.

С огромным трудом Марина перехватила инициативу, и беседа пошла более продуктивно. Жанна оказалась вполне достоверным свидетелем, так как ей на момент отъезда Аркадия в Москву было 15 лет. Шумиловой она стала, выйдя замуж, а до этого жила совсем рядом, за ложбинкой, и всех обитателей трех соседних домов знала досконально.

Все же Марине пришлось дать Жанне «выпустить пар» и разрешить начать рассказ с ее семьи, иначе в ее речь все время прорывалась идея о том, что неведомая Катька не может рассчитывать ни на какую жилплощадь. Старшее поколение, в лице деда Леонтия и бабы Сони, купило второй дом для сына Евгения и его семьи, он его двадцать лет перестраивал, надрывался. И то, что в доме сейчас остались только Жанна с мужем Виктором, сыном и наследником Евгения, не значит, что Катьке с ее приблудным ребенком здесь что-то обломится. У них, между прочим, есть дочурка, Милочка, за таким охламоном замужем, что не приведи Господи! Вдруг ей не заживется с ним, и вернется она в родительский дом. А Катька – дочка Дмитрия, так пусть просится жить в тот дом. Хотя там и так семеро по лавкам! …

– У Сони и Леонида было двое детей: Евгений и Дмитрий? – прервала Марина эмоциональный монолог Жанны.

– Ну, да. – На секунду замолчала Жанна и перевела дух, чтобы затараторить дальше.

…Дед Леонтия уже нет, да и Дмитрия, сына его, царство им небесное. Осталась баба Соня, уже лежачая, да Валентина, жена Дмитрия, то есть вдова. А их дети были Иван и Катька, которая сперва замуж вышла и съехала. Катька самая младшая из всех была, самая балованная. Ивана аж на десять лет младше. Забаловали ее в детстве без меры, и жизнь не сложилась…

Марина рисовала в блокноте квадратики: от Дмитрия и Валентины два квадратика: Иван и Катерина. Чем-то насолила Жанне Анатольевне эта Катерина. Через слово её упоминает.

…Но зато Катькин брат Иван со своей женой Веркой, оказались плодовитым, как кролики. Они нарожали два раза по двое близнецов, и все – пацаны. Им только Катьки не хватало! Конечно, если бы баба Соня при своем праве была, Ивану с Веркой пришлось бы стерпеть эту обузу. Да дядя Ваня, хитрец, уговорил бабу Соню дарственную на него, любимого внука, подписать, мол, хлопот никаких и налог на наследство не платить. И стал он хозяин, тут же дом старый сломал и новый построил. Ну, бабке они с Веркой комнатенку все же выделили, хоть и маленькую, да зачем лежачей большую? А вместе с ней он и мать свою поселил, Валентину, она же вдовая, одна. А так ей, дескать, и ухаживать легче за бабкой.

Жанна, пожалев Валентину, а больше – в пику Верке – взяла ее к себе. Характер у тети Вали ангельский, особенно если сравнить с покойной свекровью Анной Федоровной, Нюрой. Вот уж натерпелась Жанна от нее при жизни! Верке и не снилось такое помыкательство. Пусть теперь сама с бабой Соней повозится! А с тетей Валей Жанна уживалась хорошо, пенсионерка ей помогала по хозяйству, места хватало. «Но тут приперлась Катька с сыном. Все у ней – не как у людей: замужем была – не родила, а как развелась – рожать надумала». Тетя Валя, конечно, приняла дочь с распростертыми объятьями. «Говорит, нам и втроем в комнате не тесно будет». Жанна, скрепя сердце, согласилась. «Дома совсем покою не стало, мать с бабушкой обе пацана балуют, разбил ли чего, опрокинул, вещи раскидал – ему все прощается, и за столом – лучшие куски. А крикливый какой! Во дворе носится, орет, аж в доме слышно, нам с Витей не подремать после обеда. Три года уже, а