Читаем без скачивания Живой Журнал. Публикации 2001-2006 - Владимир Сергеевич Березин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы движемся, раздвигая воздух и воду, записываем происходящее. Всякий человек — путешественник. Вне зависимости от своего желания он движется, меняя хотя бы одну координату, он движется — вдоль оси времени.
Путешественник, пересекая линии магнитного поля земли, будто генератор — электрический ток, вырабатывает особую энергию странствий, которая сохраняется в путевых записках. Она живёт в них как электричество живёт в электролите аккумуляторов.
Нужно пространство, чтобы душа обрела свободу. Чтобы пёс освободился от своего хозяина, чтобы его бег стал осмысленен.
Целые системы дорожных символов спят, как семена, под слоем вечного снега. Их почти невозможно отыскать логически, это можно сделать только доверяя своему путевому собачьему чутью.
Взять ту же географическую карту. В начале прошлого века она была ещё не так счислена, и отнюдь не была сфотографирована. Именно персонаж Каверина, кстати, занимается среди прочих дел аэрофотосъёмкой, а его жена ищет полезные ископаемые при помощи авиации.
Самомнение путешественника было уязвлено в том момент, когда белое на карте превратилось именно в снег и лёд, неизвестность была исключена, шар был измерен и уплощен, повешен на стенки туристических агентств. Именно тогда родился арифмометр, начался хруст цифр.
Русский Север столетней давности времени — место окончательного уничтожения белых пятен на белом пространстве карты.
26 декабря 2003
История про трёх капитанов. Часть шестая
Итак, среди льда люди кормили пламень. Особый бог жил в машинном отделении.
Ему всё годилось в корм. Переборки судов ломались и шли туда же — в огненное окошечко машины. В конце плавания корабль, лишаясь палубы и надстроек, становился похож на большую лодку, странный ковчег непарных и немытых.
Вещи получали иные предназначения, из людей вытаивал, становился виден, загадочный нравственный стержень. Я представлял себе фигуру полярного капитана изо льда, в глубине которой темнеет этот металлический стержень, прямой и твёрдый как фрейдовский идеал, ничуть не тронутый ржавчиной. Настоящий Инвариант, религиозная сущность.
Теперь только два одиноких героя сидят там с красными чашками Нескафе и за неимением драконовой крови купаются в снегу.
26 декабря 2003
История про трёх капитанов. Часть седьмая
При этом в бескрайних пустынях, на островах и скалистых берегах Русского Севера путешественники встречались будто старые знакомые в московском метро. Нансен вместе со своим спутником — лейтенантом Иогансеном в 1885 году предпринял попытку достичь Северного Полюса на собаках. Они покинули борт дрейфующего во льдах судна «Фрам» и двинулись… «Фрам», кстати и означает «Вперёд» — и двинулись вперёд — на север.
Им пришлось повернуть назад, и когда они, усталые и грязные, брели по берегу пустынной Земли Франца-Иосифа навстречу ним вышел из-за поворота гладко выбритый человек в клетчатом костюме.
— Я англичанин Фредерик Джексон. А вы — не Нансен ли?
Так Нансен попадает домой — сокращая путь во много раз.
Точно так же двое других бредущих к югу людей — штурман Альбанов и матрос Конрад встречают потрепанного «Св. Фоку».
Их было четверо, но ещё двое не выходят к «Св. Фоке», стоящему у ледяного крошева. Двое сгинули в пресловутом белом безмолвии. Что с ними сталось — неизвестно.
А уже пустующий дом того самого Джексона сгорает в топке «Св. Фоки», приближая его к Большой Земле. Так деревянный быт англичанина помогает другим полярникам, на этот раз — русским.
Экспедиция, оставив своего начальника, в вечном северном уединении движется к дому.
По пути выясняется, что встречные рыбацкие шхуны сторонятся разбитого корабля.
Наконец, в разговоре с рыбаками, выясняется причина:
— Что нового?
— Да война.
— Какая ещё война?
— Да со всеми! Англичане воюют, германцы, французы…
— А мы?
— А как же-с, и мы воюем-с. Весь мир воюет.
Собственно, идёт четырнадцатый год.
Задолго до знаменитой папанинской дрейфующей станции капитаны начали пользоваться дрейфом — это делали живые и мёртвые. Летом 1884 года у южных берегов Гренландии были найдены вмерзшие в лед личные вещи с экспедиции Де Лонга. Вместе с льдиной доски, матросские штаны и несколько дневниковых листков совершили путешествие от одного края океана к другому. Явлением дрейфа воспользовался Нансен для своего блестящего путешествия на «Фраме».
И это движение льда — с востока на запад, к Гренландии, рождает одну из самых интересных гипотез о судьбе «Св. Анны». Можно представить себе, как льды выносят дрейфующее судно в Атлантику. А там уже во всю бушует война.
Судно Брусилова идёт под русским флагом, как раз там, где рыскают немецкие подводные лодки. Офицер-подводник ловит в перископ очертания шхуны, флаг, командует ко всплытию… Матросы ловят уже полуразбитый корабль в прицел палубной пушки…
Подводная лодка могла быть потом раздавлена английскими глубинными бомбами, могла дать течь, мало ли что могло случится потом, а последняя запись об экспедиции Брусилова, занесенная в корабельный журнал подлодки по-немецки: «Потоплено неизвестное судно» осталась на дне Атлантики.
Загадки, загадки сопровождают рассказ об этих трех людях. Только обломок дерева, вещь, чехол от ножа.
27 декабря 2003
История про трёх капитанов и путевые термины
Наши путешествия обрастают словами, как днище корабля обрастает ракушками. Время счищает их, как рабочие в доках. Однако ничто не исчезает бесследно. Путевые термины приклеиваются к нашей речи.
Они — будто случайная картина в вагонном окне — переезд, собака под дождём, женщина в оранжевой куртке, паровоз на запасном пути…
Мы проезжаем мимо путевого термина не задумываясь о его прошлом значении. Как не задумываемся о прежних маршрутах паровоза или не заметив заброшенной железнодорожной ветки. Бурьян, трухлявые шпалы, дорога в никуда.
Путевые термины бывают заброшенными как железнодорожные пути, они бывают высохшими и звонкими, как перевёрнутые старые лодки на берегу.
Иногда путевой термин остаётся на обочине, а иногда притворяется новым, будто переименованное судно.
Но стоит лишь поскрести свежую краску, как под ней обнаружатся буквы древнего шрифта, стоит выдвинуть нижний ящик комода, отгрести носки с трусами, как под истлевшими тряпками блеснёт медный бок старинной подзорной трубы.
Вот в знаменитом Civitas Solis, придуманном Кампанеллой, всё напоминает учебник по астрологии — то хороший аспект Юпитера, то благоприятный Дом, то генитура, то афеты, твёрдые знаки в Зодиаке, эксцентрики,
