Читаем без скачивания Живой Журнал. Публикации 2001-2006 - Владимир Сергеевич Березин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— О как! — крякнул Капитан. — И что это, стало быть, значит?
— Да хрен его знает, — отвечал Перрейра, — мне-то откуда это знать? Это ведь для Рылеева пророчество. Мне бы со своим разобраться.
Хотя с моим-то всё как раз понятно. Я не берегу самой жизни, пытаясь способствовать поискам Золотого Сруна, я всего себя отдаю общему делу, а единственно на что рассчитываю, так это на людскую благодарность. Да.
Ещё довольно долго толковали мы пророчества, одна только лишь Всадница без Головы отказалась это делать. Ей очень не понравилось её собственное, хотя её нежные губы ещё долго чуть слышно склоняли странное слово «овне, овну, овном»…
Так ничего не придумав, мы доели яйца, огурцы, помидоры, мокрых куриц, вылизали солонки и, чего скрывать, допили водку-паленку, что притащил откуда-то боцман Наливайко.
Извините, если кого обидел.
07 января 2004
История про путешествие капитанов за Золотым Сруном. (XVIII)
Временами мы вспоминали о цели нашего путешествия. Немало способствовало этому изображение Золотого Сруна, помещённое на двери нашего гальюна. Изображение было гипотетическим, кривовато скроенным и плохо сшитым.
Мы уже не знали точно, куда надо двигаться, и двигались просто так.
Кондратий постоянно читал путевые записки разных путешественников, и однажды зашёл в уют-компанию с новостью.
Оказалось, что для того, чтобы обнаружить Сруна, нужно испытать восемь пароксизмов.
— Вы испытали восемь пароксизмов? — сурово спросил он нас.
Мы, кто куда, попрятали свои глаза.
Нас всех выручила Всадница без Головы
— Боюсь, я испытала их несколько больше, — смущённо ответила она. — Если поделить на всех, то как раз хватит. И ещё останется.
Мы развеселились и продолжили морской завтрак.
После чего боцман Наливайко увёл Всадницу без Головы за мачту. Вскоре они начали выкидывать оттуда свои шутки, хохотать и чмокать.
Я загрустил — очень мне нравилась Всадница Без Головы. Моё сердце сдавило тяжёлое мужское одиночество, и я пошёл на камбуз искать забвение в еде и просить добавки.
Тогда ко мне подошёл наш мудрый Лоцман.
— Давай, я утешу тебя. Есть такая притча о любви. Вот слушай.
И он рассказал мне такую мудрую и светлую историю:
Жил да был на свете купец Шмунди Тухес.
Он нашёл волшебную лампу Ич-Миадзинна, потёр её и возопил:
— Я хочу быть любимым всеми женщинами мира!
Ничего не ответила лампа, но, как известно, наш мир устроен так, что все желания выполняются.
Шмунди Тухес вышел из дома, и сделал только три шага по улице, как из подвала высунулась костлявая рука древней старухи и схватила его за полу халата.
Старуха утащила Шмунди Тухеса в свой подвал, и там держала его взаперти двадцать лет. Потому что она любила его очень.
Так-то, завершил свой рассказ Лоцман, За любовь может и нужно бороться. Только главное, чтобы она не пала в этой борьбе.
Мы обнялись с Лоцманом, но радости мне это не прибавило.
Извините, если кого обидел.
09 января 2004
История про путешествие капитанов за Золотым Сруном. (XIX)
Чтобы пополнить запасы пресной воды, коньяка, чулок и презервативов, мы пристали к облезлому и помятому острову Трёх Контрабандистов. Нужно было три раза повернуть налево, пройти прямо, снова повернуть налево и спросить Папасатыроса.
Папасатырос нам не показался, зато, откуда ни возьмись, выскочил его сын Янаки, и схватив нас всех за все наши рукава одновременно, потащил к себе в лавку.
Чего только не было в этой лавке! Собственно, ничего там не было. Ничего там не было хорошего, а только одна дрянь. Стояло на прилавке решето с чудесами — да и чудеса были какие-то мелкие, гадкие, словно сделаны на какой-то кустарной фабрике.
Дрянь, а не чудеса.
— Херня-то какая! — с ужасом озирался боцман Наливайко среди груд барахла.
Всадница без Головы озиралась, впрочем, без ужаса.
Я озирался с недоумением.
Капитан озирался брезгливо.
Рылеев категорически отказался озираться.
Был базарный день, как объяснил нам приказчик по фамилии Ставраки — и сегодня всякая херня стоила пятак. Действительно, и другие покупатели, воровато озираясь, тащили из этой и прочих лавок что ни попадя, а так же что попало. Как раз в этот момент мимо окон, злобно озираясь, какой-то мужик в поддёвке понёс к себе огромную дохлую околесицу. Я и живой околесицы такого размера не видал, не то что дохлой.
Мы не устояли и накупили херни.
Боцман купил крепкой херни.
Всадница без Головы купила продолговатой.
Капитан купил терпкой.
Рылеев купил удушающей.
Себастьян Перейра купил жидкой.
Я купил никчемной.
Носоглоточный купил на грош пятаков.
Отоварившись, дав Ставраки в пятак, и отправив матросов с покупками обратно на корабль, мы принялись исследовать окрестности.
Мимо нас, между тем, прошла строем пограничная стража, прямиком отправившись в только что покинутую нами лавку. Оттуда раздались выстрелы, крики, лай и науськивание.
Всё окончилось так же быстро, как и началось. Пограничники строем вышли из дверей, в которых показались улыбающиеся Янаки и Ставраки, радостно призывающие пограничников заходить чаще.
— Эко у них всё схвачено, — только и покрутил головой Лоцман Себастьян Перейра.
Извините, если кого обидел.
10 января 2004
История про путешествие капитанов за Золотым Сруном. (XX)
За базарной площадью, базарными улицами и тремя скромными многоэтажными особняками контрабандистов мы обнаружили странные сооружения, а на этих сооружениях — не менее странных людей.
Будто роща, состоявшая из гигантских букв лежала между нами.
И на них на всех сидели люди.
Сидели они действительно на буквах — довольно больших и похожих на те буквы, которыми в Америке какой-то шутник написал на склоне холма длинное неприличное слово.
Некоторые люди, впрочем, сидели на больших буквах, иначе называемых заглавными, а другие сидели на строчных. На больших буквах сидеть было не в пример удобнее — поверхность у них была плоская, там было удобно пить пиво, лузгать семечки и смотреть на жизнь оптимистическим взглядом.
Букв было достаточно много, люди на них галдели и не обращали на нас никакого внимания. Чуть подальше от кириллицы и латиницы, люди сидели на иероглифах и степенно ели что-то из мисок. Если внимательно присмотреться, то было видно, что вместо палочек для еды они орудуют нашими бесхозными надстрочными знаками.
Ещё дальше, в чрезвычайно неудобных позах примостились люди на арабской вязи.
Но уж кому повезло, так повезло, так это
