Читаем без скачивания Митрополит Антоний Сурожский. Биография в свидетельствах современников - Евгений Святославович Тугаринов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Можем ли мы называть его богословом? Конечно, он не был академическим богословом, он не мыслил систематично, но он был хорошо начитан, притом что не предлагал чересчур сложные объяснения и советы. Его подход был искренно личным, и он подчеркивал, что христианская жизнь состоит из личных встреч. Быть христианином для него значило не только формальное принятие правил – таких как пост и поклоны, он не заострял на них внимание, хотя и не недооценивал. Для него христианская жизнь состояла из встречи человека с Богом, личной встречи со Христом лицом к Лицу, напрямую. Я вижу его в первую очередь как проповедника именно этой идеи – личной встречи с Богом.
Помню, он рассказывал о своем собственном приходе к вере, как, будучи неверующим, подумал: «Так, надо мне узнать что-нибудь о христианстве, возьму-ка я одно из Евангелий». Посмотрев на четыре Евангелия, он увидел, что Евангелие от Марка было короче других, и выбрал его. Он вспоминал, что начал читать Евангелие неверующим, а закончил с чувством, что Христос стоял перед ним. Он имел в виду не видение или чей-то голос, а внутреннее чувство присутствия Христа. С этого момента он стал христианином. Важно, что он сам был убежден не философским аргументом, а чувством живого присутствия Бога.
– Сегодня существует много его книг. Его имя – одно из самых известных в России, и даже в мире, как великого учителя Православия. На ваш взгляд, какие черты его характера были самые сильные и какие слабые?
– Не думаю, что владыка когда-нибудь садился за стол и писал книгу. Наверное, первой и единственной вещью, написанной им, была статья на французском языке на тему психосоматических приемов, используемых в молитве Иисусовой, позже переведенная на английский. Все последующие издания – транскрипции его проповедей, слегка поправленные иными людьми; я не думаю, что владыка сам их поправлял. Его сила заключалась в словах, речах. Он говорил по-английски точно и четко, но, конечно, этот язык не был для него родным, хотя он свободно владел им и эффективно использовал. Слушая его речь, можно было почувствовать силу его христианских устремлений. Он говорил с явной искренностью, и было видно, что каждое слово, произнесенное им, таило в себе глубокий смысл. Он никогда не говорил по бумажке, поэтому не всегда четко придерживался намеченной темы, но, тем не менее, сила его характера держала все на своих местах. Бывало так, что при чтении его проповедей в книгах мне не был понятен тот или иной аргумент, ибо владыка переходил от одной темы к другой довольно часто без какой-либо видимой связи. Во время проповеди это бывало незаметно, однако обнаруживалось в письменной форме. Исключение составляет, по-моему, одна из его малоизвестных книг, названная «Размышления на тему»; однажды я заметил издательству, что эта книга отличается от других. Оказалось, что редактор многое поправил перед изданием книги. Но мне кажется, лучше позволять владыке разговаривать так, как ему хотелось.
Его уникальный дар – умение разговаривать с большим количеством людей так, будто он говорил с каждым лично. Сидящему перед ним казалось, что он говорил именно ему, напрямую, несмотря на то, что в комнате сидело несколько сотен человек. В книге такое передать невозможно. Перечитывая его проповеди, я вспоминаю свои чувства в тот момент. Хотя бывало, что его слова производили на меня не столь сильный эффект, сколь должно, именно потому, что были произнесены, а не написаны, мне не хватало доказательной структуры в его аргументации.
Владыка имел глубоко личный, свойственный только ему взгляд на вещи, который мог быть нетрадиционен. Я знаю нескольких человек, которых это смущало гораздо больше, чем меня. Архиепископ Василий (Кривошеин)[28] часто критиковал книги митрополита Антония, он говорил мне, что никогда не мог прочитать его книги от начала до конца, терял к ним интерес. Конечно, архиепископ Василий был чрезвычайно систематическим человеком, ученым. Подход митрополита Антония был совсем другим. Что меня удивляет – это то, насколько много я помню из его проповедей, сколько мыслей и примеров, которые он приводил, остались в моей памяти. То же самое могу сказать и в отношении наших разговоров. Немалая доля того, что он мне, таким образом, передал, продолжает жить во мне и доныне. Я, например, часто ловлю себя на том, что в своих собственных проповедях и исповедях использую раз за разом те самые мысли, которыми в свое время поделился со мной владыка Антоний.
– Скажите, пожалуйста, несколько слов об окружении владыки, о тех, кто был ему близок, и вообще об известных людях британского и русского общества.
– Мне хочется быть правдивым с вами – между владыкой и мной не всегда были легкие отношения. Да, было время, когда я исповедовался у него, но так близки мы были не всегда. В первые годы жизни в Православии, находясь в Греческой Церкви, во Вселенском Патриархате, у меня был нередкий контакт с Русской Зарубежной Церковью, а в 1950-х и 1960-х годах мнение этой Церкви о владыке было далеко не положительным.
Сильной стороной митрополита Антония я бы назвал умение говорить, прямо обращаясь к сердцу собеседника. Я знаю многих людей, чьи жизни были разломаны на кусочки, а владыка смог собрать их воедино и поставить на свое место. Я также знаю людей, чьи судьбы были творчески преображены им. Вспоминается один конкретный человек, который много лет не вылезал из психиатрических больниц, и вот буквально всего после нескольких проповедей жизнь этого человека изменилась, и в больницах он уже тридцать лет не появлялся. Я оцениваю это качество как сильнейшее во владыке.
Но пожалуй, у всех есть обратная сторона положительных черт. На мой взгляд, ошибка владыки заключалась в том, что он позволял некоторым людям, особенно женщинам, полностью зависеть от него. На мой взгляд, необходимо держать некую дистанцию с
