Читаем без скачивания Молчаливые воды - Джек Брюл

Хуан продолжал посматривать на склон. Теперь колонна, наверное, уже добралась до раненых. Он задумался о том, сколько времени понадобится майору, чтобы понять, в чем дело. Хорошо бы час, печально подумал Кабрильо, но, сказать по правде, аргентинский офицер показался ему гораздо более сообразительным. Им повезет, если они уберутся отсюда не под огнем.

Лязгнули винты, начиная вращение. Вначале медленно, потом все быстрее они взбивали дымный воздух. В шлемофоне послышался дребезжащий голос. Даже в грохоте, заполнявшем вертолет, резкий тон говорившего не вызывал сомнений.

Пора взлетать, подумал Хуан.

Пилот знаком попросил Майка передать ему шлем. Троно ответил отсутствующим взглядом, по которому стало ясно: ему так больно, что все прочее его не волнует. Аргентинец сам потянулся за шлемом, но почувствовал, как холодный ствол пистолета Хуана уперся ему в шею.

– Не трогай и взлетай.

– Что происходит?

Майк вдруг сбросил маску тяжелораненого и тоже направил на пилота автомат.

– Этот мой друг тоже умеет летать на такой штуке. Делай, что мы велим, и уйдешь живым. Попробуешь наколоть меня, и какой-нибудь бедняга будет неделю вычищать твои мозги из машины. Comprende?

– Кто вы такие? Американцы?

– Я похож на американца? – огрызнулся Хуан.

Как любой великий мировой язык, испанский выработал множество говоров и диалектов, различающихся, как отпечатки пальцев. Кабрильо говорил и по-арабски, но, как ни старался, не мог избавиться от саудовского акцента. Но испанским он владел в совершенстве. И умел говорить, и как монаршая особа из Севильи, и как пьянчуга из трущоб Мехико.

Пилот услышал голос жителя своего родного Буэнос-Айреса.

– Я…

– Не думай, – сказал Хуан. – Просто лети. На юг.

Долю секунды пилот обдумывал свои возможности.

Устремленный на него суровый взгляд говорил, что выбора нет.

– Si, si. Я полечу.

Его руки двинулись к приборам. Кабрильо снова посмотрел на гору. Грузовики мчались вниз по дороге, поднимая пыль, которая смешивалась с дымом, уже загрязнившим воздух. Не успеют. К тому времени как солдаты Девятой бригады окажутся на расстоянии выстрела отсюда, вертолет уже улетит на милю.

Джерри Пуласки крикнул:

– Хуан!

И спас ему жизнь.

Пилот второго вертолета, должно быть, услышал радиовызов майора Эспиносы. Он стоял у своего вертолета, подняв пистолет. Он заметил, как Хуан наставил оружие на первого пилота, и сообразил, что он представляет наибольшую опасность. Услышав крик Джерри, аргентинец прицелился заново и дважды выстрелил. С этого мгновения события начали разворачиваться так стремительно, что трудно было определить их последовательность.

Когда тонкий красный туман окутал район погрузки, Хуан обернулся и двумя выстрелами в грудь уложил второго пилота; пули вошли так близко одна к другой, что входные отверстия перекрылись. Пилот рухнул – ни драматических жестов, ни голливудских судорог. Только что он собирался стать героем, а в следующее мгновение лежал на земле, как груда грязного белья.

В вертолете пилот потянулся к дверце, Майк Троно выстрелил в него и сам занял место у приборов. Потянул ручку управления на себя, и вертолет оторвался от земли. Машина начала поворачиваться, но Майк запустил хвостовой винт, и вертолет выровнялся.

Хуан повернулся и прижал пистолет к голове пилота так сильно, что порвал кожу. Из уха пилота потекла кровь.

– Веди вертолет, или выпрыгнешь с тысячи футов.

Пуля Майка пролетела так близко от глаз пилота, что их обожгло, но, моргая, преодолевая боль, он повел «еврокоптер». Убедившись, что Троно снова прикрывает его, Хуан перенес внимание на Джерри Пуласки и Марка Мерфи, сидевших на скамье в хвостовой части вертолета. Марк склонился над Джерри, который полулежал на сиденье, прижимая руку к животу. Постаравшись, чтобы пилот не услышал, Хуан спросил:

– Плохо дело?

Джерри был в шоке. Краска отхлынула от его щек, и он дрожал, как в лихорадке.

– Ранен в живот, – ответил Марк. – Двумя выстрелами. Расстояние небольшое, наверняка поврежден не только кишечник. Почка. Может, и печень.

Хуан оцепенел. Такие раны лечат в первоклассных травматологических центрах, но ближайший такой центр – в тысяче миль отсюда. Здесь, в джунглях, шансы Джерри на выживание равны нулю. Перед Кабрильо лежал мертвец. И полные боли глаза Джерри свидетельствовали, что он тоже это знает.

– Оставайся с нами, Скай, – произнес Хуан, и эти слова были пронизаны той же гулкой пустотой, что поселилась в его груди.

– Куда ж я денусь, – солгал в ответ Джерри, быстро глотая воздух после каждого слога.

Внизу на земле майор Эспиноса понял, что добыча ускользает на вертолете и он сам разрешил его использовать. Он приказал лесорубу, который вел его машину, остановиться. Эспиноса распахнул дверцу и выпрыгнул наружу. С собой у него был только кольт 45 калибра с рукоятью из слоновой кости, но он выхватил его и прицелился, еще не коснувшись земли. Он не надеялся попасть в вертолет, но выпустил все семь патронов так быстро, как позволял палец, жавший на курок: пули отправлял в полет не только порох, но и гнев.

Люди в кузове последовали его примеру, и воздух прошили автоматные очереди. Дальность дистанции восполняла мощь залпа. За секунды около двухсот пуль пустились в погоню за вертолетом, а люди умудрились перезарядить оружие и дать второй залп раньше, чем пули, словно рассерженные осы, окружили машину.

– Ложись! – крикнул с места второго пилота Майк, разглядев сквозь дымку созвездие вспышек.

Пилот инстинктивно развернул маневренную машину, но в воздухе было столько пуль и столько их летело мимо намеченной цели, что увернуться от всех оказалось невозможно. Девятимиллиметровые пули изрешетили «еврокоптер», дырявя алюминиевый корпус. Большая их часть пролетела мимо, не причинив вреда, но от кожуха двигателя доносился зловещий звон; кто знает, куда попадали пули и какой вред причиняли хрупким турбинам. Вертолет вдруг заложил крутой вираж, и если бы Хуан не ухватился за стойку двери, то выпал бы из машины.

Джерри проиграл стоическую битву с болью: разворот вертолета сместил центр тяжести, Джерри согнуло пополам, и пули в его окровавленном животе погрузились глубже, разрывая плоть. Его вопль резанул Хуана, как ножом.

Кабрильо восстановил равновесие и посмотрел в кабину. Майк надежно контролировал полет, непрерывно осматривая небо и приборы. Аргентинский пилот обмяк на сиденье. Хуан перегнулся через спинку кресла, чтобы лучше оценить его раны. В плексигласовом боковом окне, рядом с оставленной Троно, красовалась свежая пробоина, но это была продолговатая отметина, оставленная пулей, летящей внутрь и вверх. Она вошла пилоту в голову сбоку под таким углом, что, разорвав кожу и, возможно, разбив кость, в череп не проникла.