Читаем без скачивания Ожерелье из кусочков лжи - Татьяна Аксинина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что с ней? – Спросил Глеб. – Она какая-то заторможенная. Давайте вызовем врача, чтобы осмотрел Таню.
– У неё стресс от известия о смерти Андрея, – уверяла мама.
– Неужели она так любила моего сына? – удивился Глеб.
– Очень сильно любила. Жить не хотела без него. Ребёнка Андрея оставила, хотя мы бедно жили.
– Я вас попрошу присмотреть за Аллой, пока Таня не поправится. Я думал, Таня сама завтра выберет няню, но лучше это сделать вам. Поживите, пожалуйста, с нами. Девочка вас знает, иначе ей сложно привыкать к чужим людям и незнакомому месту.
– Я все сделаю, как вы просите. У меня Алла тоже единственная внучка. Тане я дам успокоительные таблетки от стресса.
– Хорошо, вы – медик, полностью полагаюсь на вас. Насчет учебы не беспокойтесь, восстановят в институте, если Таня захочет учиться дальше. Главное, чтобы она поправилась.
Они ушли. «Ну, мама, ну и актриса! Ей бы в театре играть! Как ловко всё в свою пользу провернула! Как там моя бедная девочка? Достойно ли её похоронили? Во что одели? Почему я не оставила Соне для похорон лучшее нарядное платьице моей Аллы?»
Глеб несколько раз обращал внимание мамы на моё странное поведение по отношению к ребенку. Они, на удивление, «спелись» и поладили. Мама быстро стала называть его просто по имени «Глеб», а он её – «Валя, Валечка». Глебу нравился решительный и властный характер мамы, чем-то похожий на его самого. Нравилось, что мама навела идеальный порядок в его доме. Прислуга ходила по струночке, беспрекословно слушая маму. И ещё, их, таких разных, объединила всепоглощающая любовь к внучке. Мама не переехала в свою квартиру, купленную ей Глебом по приезде. А я под любым предлогом старалась остаться в ней: то поздно закончились занятия, задержалась на работе, устала.
Мама объясняла Глебу мою некую отстраненность чрезмерным рвением к учебе. Мол, всю жизнь мечтала стать врачом… год учебы пропустила… хочет наверстать… привыкла во всем быть лучшей… Я действительно рьяно бросилась в учебу, это держало меня на плаву, помогало отвлечься от своих дум.
Год я не могла называть девочку «Алла». Звала «солнышком», «цветочком» и прочей подобной чепухой, пока однажды не заставила себя поверить, что это другая Алла, мой второй ребенок. Та Алла умерла, но у меня есть еще одна, живая. Не сразу, но я стала воспринимать её, как дочь. Во мне опять проснулся материнский инстинкт. Я осознала: Алла – моя дочь, моя радость и смысл моей жизни. Я была готова порвать любого, кто попытается обидеть моего ребёнка.
Я так и не смогла простить и принять Глеба, его правила и новую жизнь. Стены этого дома давили на меня. Но Глеба любила Алла. И моя дочь оказалась его единственной слабостью. Ради счастья дочери, ради её привязанности к Глебу, я переступала через себя. Внешне у меня выстроились теплые семейные отношения с Глебом, нас можно было принять за отца и дочь.
Но я знала, каким жестоким может быть Глеб. И мне было чего бояться. С его умом и проницательностью он легко бы докопался до истины, если бы у него возникли вдруг какие-то сомнения. Глеб напоминал мне хищного и умного зверя. Зверем он и был по своей сути. Глеб мог причинить боль моей девочке, узнав правду: выгнать её из дома, лишить своей любви и привязанности, да мало ли чего могло придти ему в голову в гневе. Я контролировала каждый свой шаг, каждый поступок ради дочери. Я боялась, что Глеб может узнать правду об Алле.
За два года траура по Андрею я привыкла к приглушенным тонам в одежде, предпочитала и дальше черно-белую гамму. Я не вышла замуж. Мужики клеились к богатой, обеспеченной женщине, но я их, как рентгеном видела насквозь. Дальше физиологии у меня ни с кем не шло. Возможно, я сама отстранялась от тех, с кем могли бы сложиться серьезные отношения.
Ещё учась в университете, я увлеклась косметологией. Медицинский университет я окончила с красным дипломом, защитила диссертацию. Папа, так я называла Глеба, помог мне открыть собственную клинику.
Превратиться в красавицу я мечтала с детства. Засыпая ребёнком, я загадывала желание проснуться утром писаной красавицей, как в сказке. Имея клинику пластической хирургии и косметологии под рукой, я смогла претворить свою мечту в жизнь. Я выбрала утонченный образ, без накачанных губ, силиконового бюста, лишь «естественная» красота тщательно продуманная в каждой черте лица и в фигуре. Образ оказался более чем удачным. Мужики дурели от моего нового облика, стоило мне лишь взглянуть в их сторону. Женатых и имеющих детей, я не трогала.
Все мои любовники, как под копирку, имели типаж Андрея, все моложе меня и ниже по социальному положению. Мне нравилось играть с ними. Я дарила им дорогие подарки, выполняла их прихоти. А когда эти павлины теряли бдительность и считали, что залезли в мой карман и полностью подчинили меня своим «сногсшибательным» сексом, я бросала их. Я получала удовольствие, когда они приползали ко мне, унижались и клянчили подачки.
Я знала, что у Глеба тоже имелись любовницы. Но грязная сторона нашей жизни проходила вне дома. Дом стал уютным и теплым «гнездом» для Аллы. Мы являлись примером образцово-показательной счастливой семьи, где все любят друг друга и никогда не ссорятся.
Алла росла очаровательным ребенком. Папа говорил, что она больше похожа на меня, чем на Андрея. Он выискивал в её лице какие-то черты своего умершего сына, и даже что-то находил, потому что хотелось найти. «У Аллы подбородок в точности, как у Андрея, и брови его… и пальчики на ногах…» Алла из всей семьи выделяла деда. У них сложились не просто доверительные отношения, моя дочь обожала Глеба. Она переняла его привычки, жесты, манеру говорить. Когда приходили гости, то отмечали это сходство. Папу это очень радовало.
Алла довольно рано стала вникать в дела деда. Она оказалась очень умной и понятливой. Дед гордился её успехами и достижениями. Естественно, она пошла в жизни по его стопам, получив соответствующее образование в СибГУТИ – Сибирском государственном
