Читаем без скачивания Ожерелье из кусочков лжи - Татьяна Аксинина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Маршрутка отъехала от площади Маркса и приближалась к коммунальному мосту. Середина реки еще не замерзла, я заметила, когда мы ехали с Андреем. Я решительно выскочила из маршрутки на остановке перед мостом.
Как хорошо, я разом решу все проблемы. Немного потерпеть, и не станет этой жуткой боли внутри. Я вытерла слезы и решительно зашагала по мосту. Машины двигались сплошным потоком. Но они мне не помешают. А прохожих практически нет. Одна парочка прошла по противоположной стороне. Они обнимаются и смеются. Тоже мне, нашли романтику гулять под снегом на мосту! Счастливые! Им и снег в радость. Я прошла примерно до середины моста. Всё, можно прыгать.
Я остановилась и замешкалась. Снимать пальто или нет? Оно помешает мне перелазить через перила. Снять! А шапку и шарф? Их тоже снимать? Я расстегнула пальто. Порыв ледяного ветра обжег меня сквозь тонкое платье. Ничего, сейчас всё закончится. Я потянула пальто вниз с плеч.
Вдруг раздался голос:
– Девушка, вы что, с моста прыгать собираетесь?
Я обернулась и увидела за спиной парня, непонятно, откуда он взялся.
– Не мешайте мне, я все равно спрыгну. Не подходите!
– Не подхожу, видите, я стою. Я не собираюсь мешать, прыгайте себе на здоровье. Хотя слово «здоровье» кажется неуместным в этой ситуации.
Парень улыбнулся мне.
– Идите своей дорогой, – грубо оборвала я его.
– Девушка, милая, вам ведь все равно. Но сделайте для меня одно доброе дело напоследок.
– Какое дело? – Спросила я его. У парня было простое открытое лицо, как у маминого любимого артиста Рыбникова. Только поэтому я замешкалась. Было очень холодно в одном платье на ледяном ветру, и я машинально натянула пальто на плечи и запахнулась.
– Я мечтаю прославиться. Можно я сниму на камеру, как вы прыгаете с моста? Я отнесу это видео на телевидение. И меня, как очевидца, покажут в наших новостях. Что вам стоит? Мне девушка одна нравится, но она на меня не смотрит. Думаю, на такое она обязательно отреагирует.
– Снимайте свое видео, мне все равно.
– Вот и прекрасно. Во сколько мы завтра с вами здесь встретимся? Давайте, в светлое время суток, чтобы видео лучше получилось. У меня камера классная! Представляете, какое видео получится! Жаль вы не увидите.
– Почему завтра?
– Так камера у меня дома. Согласны? Давайте, я провожу вас до остановки. И пальто застегните, а то простудитесь и не сможете придти завтра. Давайте в десять утра на этом месте. К тому же, сейчас, в темноте вы не сориентируетесь, как входить в воду, и можете сильно удариться о поверхность воды, кости сломаете. Вы испытаете жуткую боль в последние минуты вашей жизни. При свете это делать намного лучше. Что вы молчите? Понятно, молчание – знак согласия…
Конечно, назавтра я не пошла ни на какой мост. Приходил ли тот парень, я не знаю. Первым автобусом я уехала домой к маме. Я думала, она станет ругать меня, закричит или даже ударит. А она запричитала тихо-тихо: «Вот ведь судьба окаянная, мои грехи на доченьку легли. Не расстраивайся, моя маленькая, мы с тобой вместе что-нибудь придумаем. Я тебя не брошу».
Я не хотела, чтобы этот ребенок родился. Мама осмотрела меня и сказала ужасную вещь, что могу не иметь в будущем других детей, кроме этого, первого. И что она просит меня оставить ребенка. Я не могла успокоиться:
– Оставить? А позор, что он родится вне брака? А моя учеба? Бросить? А на что мы жить будем? Как мы вытянем его?
Мама прижала меня к себе, гладила по голове и приговаривала:
– Ничего, поговорят и перестанут. Поверь, я такое пережила в своей жизни и не жалею, что родила без мужа. Академический отпуск возьмешь на год. Дитё подрастет, мне оставишь. Я найду, кто присмотрит, пока на работе буду. А прокормить – прокормим. Огород у нас большой, зелень станем продавать, картошку. Бог дитё дал, даст и поднять.
Я вняла просьбе мамы и оставила ребенка. Жизнь продолжалась. Я успешно перешла на второй курс и оформила академический отпуск. В поселок я вернулась с заметным животом, но шла по улице с гордо поднятой головой, готовая к оскорблениям. Но никто мне слова плохого не сказал в глаза.
Вечером зашла Соня.
– Дура, ты дура, Танька! На кой тебе ребенок сдался? Училась бы и училась спокойно. Подумаешь, аборт. Все делают и не по одному разу, и ничего, не умирают.
Оказалось, что она тоже ждет ребенка. Её широкие бедра практически скрывали беременность, да и срок оказался меньше моего. Я удивилась:
– А ты почему аборт не сделала? Сама рожать собралась, а мне не советуешь.
– Смотря от кого рожать. От моего Олежека можно и родить.
– И что твой Олег тебя замуж не берет?
– А может и возьмет! Разведётся со своей мымрой, а на мне женится. А нет, так обеспечит нас. Ребенка своего не бросит. Ты хоть знаешь, кто он? Сын хозяина базы отдыха! Отец его от дел отошел, так мой теперь на этой базе за хозяина. А я – хозяйка. Как сыр в масле катаюсь. А вот тебе сейчас каждая копейка пригодится.
– Ну и дела!
– Я что к тебе пришла. – Продолжала Соня. – У нас посудомойка руку порезала ножом. Завтра большой заезд дня на три, банкет, охота и прочее. Мне все равно, кого брать на замену. Предлагаю тебе подзаработать, деньги большие, желающих много.
– Я не знаю, справлюсь ли? Гости у вас там особенные.
– Справишься, что сложного, посуду мыть да повару помогать. Не бойся, в зал не пойдешь, там девки работают. Никто тебя даже не увидит. А я тебе по-соседски еще и сверху деньжат подброшу. Олег мне доверяет, не проверяет за мной. Для ребенка приданое купишь.
Три дня я крутилась на этой базе, как белка в колесе. Подруга вела себя, как настоящая хозяйка, на кухне распоряжалась и в зале. Все слушались её. Увидела я её любовника. По рассказам Сони я решила, что он старый и некрасивый. А он оказался видным красавцем, молодым и обаятельным, с целой гривой русых волос. Шрам на левой щеке не портил его, а наоборот, украшал, придавал мужества его облику. Все звали его почему-то «Вепрь», видимо, по названию базы отдыха. Он сидел во главе стола, как полагается хозяину, а Соня – рядом с ним. Иногда она садилась к нему на колени, а
