Читаем без скачивания Дочь полка - Дана Перловская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Победа! – закричала она со слезами на глазах. – Победа! Фрицы бегут в свою проклятую Германию! Всё кончено!
– Не может… – сумела произнести Катя перед тем, как Анна подошла и обняла детей.
– Скоро отец ваш придёт, – плакала женщина, – и всё будет налаживаться. Всё будет хорошо! Мы будем жить как прежде! Мы будем жить!
Катя плакала от счастья вместе с семьёй. Она наконец чувствует тепло матери, запах её каштановых волос. В девочку крепко вцепились младшие братья. Всё так, как было раньше.
– К нам придёт батя! Мы увидим батю! – кричал Костя. – Мам, я же вырос? Он меня узнает?
– Он вас не узнает, – усмехнулась женщина. – Вы стали такими взрослыми и самостоятельными. У меня сыновья выросли настоящими мужчинами, – с этими словами она погладила Колю по голове.
Тут девочка остановилась и взглянула на семейную фотографию, а затем на лавку. И тут вернулась к памяти горькая правда:
– Папа погиб в том году, – проговорила она.
– О чём ты, солнце? – обхватила ладонями лицо дочери Анна.
– И ты… – всхлипнула Катя. – И все вы… Вас нет, – с этими словами она нехотя убрала руки матери и выбралась из объятий братьев. – Вас уже больше нет со мной. Мне всё снится.
Лица родных поменялись, стали печальными и задумчивыми. Они стояли перед ней, как живые стояли. И так больно было осознавать, что это всё не реально. Девочка держалась, чтобы не выпустить эмоции наружу:
– Зачем? – прошептала она. – Зачем вы пришли? Не надо ко мне приходить! Мне больно вас видеть! Мне больно! Слышите? Нет вас больше! И отец никогда с фронта не вернётся! Хватит мне лгать! Ты же, мам, сама говорила, что враньё – это плохо! Мне больно на вас смотреть!
Мать и братья всё ещё молчали и смотрели на неё. Девочка не могла определить, какие у них были эмоции: печаль, а может стыдно им было? Она опустила голову, и закрыв лицо руками, шагнула назад. Послышался роковой щелчок. Катя открыла глаза и увидела сырую чёрную землю и знакомую проклятую мину. Она не хотела поднимать взгляд на сгоревший амбар и тётю Машу с Любочкой. «Это сон», – сказала сама себе девочка и отпустила ногу.
Шандарахнул гром так, что под сердцем ёкнуло, а дыхание перехватило. Девочка сидела на койке в медпункте. Из операционной раздался стон. Катя встала и поспешно вытерла влажные от слёз глаза и щёки рукавом. Она подошла к столу и взглянула на оставленные там маленькие часы. Пять утра. Секундная стрелка двигалась чуть медленнее, чем обычно. Пришлось завести механизм и вернуть времени нормальный темп. Девочка внимательно окинула взглядом койки: новые раненые уже были. Человек пять точно. Она взяла тряпку, которую они с Мамонтовой сегодня тоже стирали, намочила и последовала к пострадавшим. Все они были почти без сознания. Лица перепачканы. Наверное, не удобно так лежать. Катя принялась смывать грязь, это всё, что она могла сейчас для них сделать. Тем более ей сейчас хотелось поскорее отвлечься на что-то. «Бой идёт почти два часа», – посчитала она. – «Интересно, как там наши?» Она подошла к бойцу с перевязанной головой: бинт был окровавлен и закрывал один глаз. Девочка аккуратно вытерла с его щеки грязь. Тут она оступилась и облокотилась на его руку. Катя поднялась и уже собралась продолжить, как вдруг осознала, что рука раненого была какая-то холодная. Катя взялась за запястье так, как в школе учили, но пульса не было. Внутри всё сжалось. Может она неправильно делает? Девочка прощупала пульс на шее, и на другой руке, но безуспешно. Остаётся только одно. Она дотронулась до его груди – сердце тоже не отозвалось, хотя на бойце не было куртки, только гимнастёрка. Всё это время за её действиями с волнением наблюдали остальные солдаты:
– Катюх, – тихо обратился к ней Хлещёв. – Катюх, что с ним?
Девочка убрала руку от бойца и отошла от него, прикусив губу. Она впала в ступор, точно такой же, как и тогда, когда увидела торчащие пыльные
