Читаем без скачивания Цивилизация рассказчиков: как истории становятся Историей - Тамим Ансари

на знание не только конфуцианских трудов, но и математики, права, политики, истории, а также на владение каллиграфией, живописью и поэзией – да, чтобы управлять государством во времена Тан, нужно было уметь писать стихи.

По распоряжению императора один буддийский монах построил первые в мире механические часы – трехэтажное устройство, приводимое в движение водяным колесом. А изобретенная в ту же эпоху технология ксилографии (печати с деревянной доски) позволила впервые превратить книгу в коммерческий продукт; старейший из дошедших до нас образцов – это перевод на китайский язык классического буддийского текста «Алмазная сутра», изданный в 868 г.

Несмотря на то что даосизм и буддизм к тому времени в некоторой мере «слидинились», ни одно из учений не растворилось в другом. Обе системы идей существовали отдельно. Даосизм сохранился как народная религия с уклоном в магию, и это превратило даосских монахов в протоученых. В поисках способов превращения цветных металлов в золото они изучили основы химии. Пытаясь усовершенствовать свою способность предсказывать будущее, они начали трансформировать астрологию в астрономию. Чтобы изготавливать магические зелья, они разработали фармакопею, содержавшую более 800 лекарственных трав. А еще, занимаясь поисками путей к бессмертию, даосские монахи случайно изобрели порох.

Ближе к концу своего правления династия Тан ополчилась против буддизма. Причина этого объяснялась не идеологическими расхождениями, а тем, что буддийские монастыри на протяжении веков были освобождены от налогов и к IX в. сосредоточили в своих руках 40 процентов всей земли в Китае, с которой государство не получало никаких доходов. В 843 г. император приказал закрыть все буддийские монастыри и конфисковал их земли, так что почти четверть миллиона буддийских монахов и монахинь были изгнаны в светский мир, где им пришлось искать способы заработать себе на жизнь. Как автономная система идей, обладающая политической силой, китайский буддизм так никогда и не восстановился, но буддийские темы настолько вплелись в художественные взгляды китайцев, что стали почти незаметны.

К концу IX в. династия Тан «потеряла Небесный мандат», что привело к очередному периоду войн между царствами. Затем к власти пришла династия Сун, которая положила конец раздробленности и возобновила цикл процветания. Китайская культура вновь блистала, хотя немного иначе: она стала менее лиричной. Общество сместило фокус внимания с искусства на технологии. У китайцев уже была ксилография; теперь они изобрели наборный шрифт. Порох, который прежде использовался только в фейерверках, начал применяться и в артиллерии. В этот период китайцы изобрели магнитный компас и игральные карты, а бюрократы нашли еще одно применение бумаге – в качестве денег. Последнее событие могло случиться только в Китае, поскольку для введения бумажных денег требуется центральное правительство, полностью контролирующее экономические процессы, а такой системы в то время не было нигде, кроме как в Поднебесной империи.

При династии Сун китайская экономика стала настолько сильной, что многие домохозяйства начали продавать то, что раньше производилось только для внутреннего семейного использования, – ткани, одежду, готовую еду и т. п. Вскоре такие семейные предприятия достигли почти промышленных масштабов. Среди состоятельных семейств стало считаться престижным нанимать прислугу для выполнения работ, которые раньше лежали на плечах жены хозяина и его детей. Вскоре появилась традиция демонстративно делать состоятельных женщин нетрудоспособными: им еще в детстве туго перебинтовывали стопы, из-за чего в процессе роста кости постоянно ломались и деформировались. В результате у женщин формировались аномально маленькие уродливые стопы, которые лишали их возможности не только работать, но и зачастую ходить без посторонней помощи. Такие беспомощные женщины служили наглядным свидетельством богатства своих мужей, а также, как ни странно, были символом красоты – во времена династии Сун изуродованные женские ноги считались прекрасными и назывались «лотосами». У богатства и власти всегда есть темная сторона.

На протяжении бóльшей части Танской эпохи Китай был необычайно открыт для внешнего мира. В его портах швартовались арабские корабли. На процветающие рынки вдоль Великой Китайской стены шли вереницы караванов из Персии и Афганистана. Обильные потоки товаров перемещались между Китаем и Юго-Восточной Азией, исламским миром, Индией и Африкой.

Неудивительно, что китайцы считали империю миром вообще. Все это искусство, вся торговля и все изобретения имели место внутри тесно взаимосвязанного созвездия – монады мировой истории. Происходящее только утверждало китайцев в правильности их мировоззренческой системы, согласно которой мир состоял из концентрических кругов, а настоящее являло часть циклического нарратива, ход которого не под силу было изменить ни одному человеку или народу. Китайцы считали свое общество Срединным государством, окруженным со всех сторон варварами, которые взирали на них с алчной завистью. В хорошие времена – а эпоха Сун была хорошим временем – императорская семья, наделенная Небесным мандатом, надежно правила Срединным государством, и это наполняло его такой вездесущей и полной гармонией, что бесчисленные замысловатые жизненные потоки сплетались в совершенное полотно, подобно нитям в шелковой ткани.

Однако «был открыт» не стоит воспринимать как «был открыт в обе стороны». Китай, открываясь для внешнего мира, оставался обращенной внутрь себя цивилизацией. Арабские корабли приходили в китайские порты, но китайские корабли не плыли к арабам. Зачем? Данники и варвары шли на поклон к императору, но не наоборот.

Индийский субконтинент

Имея мощную государственную машину, регулировавшую буквально все стороны жизни, Китай, однако, не был самым богатым обществом в мире. В 800-х гг. пальма первенства в этом, вероятно, принадлежала Индии. Китайский мир достиг процветания как контролируемая государством и сосредоточенная на себе самобытная культура. Индия превратилась в такое же органически связанное культурное созвездие, бурлящее жизнью, творчеством и коммерческой деятельностью, через множественность.

В Индии царства приходили и уходили, но это мало отражалось на ее социальной ткани. Полуавтономные деревни по-прежнему оставались основными ячейками повседневной жизни, а касты, как и раньше, существовали, невзирая на все политические границы. Эти ключевые факторы определяли общественную жизнь при Маурьях и продолжали определять ее во множестве более мелких империй и царств, возникавших после распада Маурийской империи. В Китае такие столетия назвали бы периодом Сражающихся царств. Но в Индии эта концепция была неактуальна: политическая раздробленность не означала здесь раздробленности культурной. Первые века нашей эры стали для Индии плодотворной эпохой – эпохой искусства, богатства и торговли, социального развития и интеллектуальных достижений.

Где-то через 500 лет после ухода Маурьев со сцены примерно в том же географическом пространстве возникла другая огромная империя. По странному стечению обстоятельств обе империи создали люди по имени Чандрагупта, хотя между ними не было никакой родственной связи. Вторую империю назвали по имени ее основателя, положившего начало правящей династии: государство Гуптов.

Маурьи предпочитали буддизм, Гупты – индуизм. Но ни та ни другая династия не возводила любимую веру в статус государственной религии. Это было бы очень не по-индийски. Гупты просто создавали условия, благоприятные для различных индуистских сект, как это делали Маурьи для буддизма. Во времена правления Гуптов на севере поклонялись преимущественно Вишну, на юге – Шиве, а по всей стране – множеству других богов. Эти боги отражали многочисленные социальные группы. Страна была усеяна храмами и монастырями, которые Гупты поддерживали, вероятно, не только из политической целесообразности, но и потому, что сами цари и придворные искренне веровали в богов.

Паломничество играло важнейшую роль в жизни индуистов независимо от того, кто находился у власти. Одним из главных мест поклонения считалась священная река Ганг: омовение в ее водах якобы очищало от грехов. Если до Ганга было слишком далеко, верующие находили священные места поближе, благо имелось множество вариантов. Паломники, как и местные жители, демонстрировали преданность богам с помощью богатых пожертвований в храмы. По водным путям и обычным дорогам двигались плотные потоки людей и транспорта. Богатство перемещалось по субконтиненту и аккумулировалось в определенных местах, особенно там, где индуистские храмы стимулировали рост оживленных рынков – точно так же, как это делали мусульманские гарнизоны в Северной Африке и буддийские монастыри в Великой степи.

Индийская тенденция к множественности со временем только усилилась. Касты подразделились на джати – еще более сложные группы, объединенные по роду деятельности. Число джати не было строго ограничено: в такую группу могли объединиться представители любых профессий. Ювелиры, кузнецы, гончары, ткачи – все принадлежали к своим джати. Государство не имело никакого отношения к организации этой системы; власти никак ее не регулировали