Читаем без скачивания Цивилизация рассказчиков: как истории становятся Историей - Тамим Ансари
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В то время как Дар аль-ислам расширял границы и переживал период расцвета, в Западной Европе формировался свой новый мир. За несколько столетий, последовавших за папством Григория, политическая жизнь здесь стабилизировалась и оформилась в систему феодальных владений, по сути представлявших собой независимые королевства. Каждое такое владение производило более-менее все, что требовалось для жизни его обитателей. Феодальный правитель сам устанавливал законы на своей земле и вершил правосудие. Более крупные структуры выстраивались только на клятвах личной преданности между мелкими и крупными феодалами. Эта политическая система была сформирована еще германскими полукочевыми племенами в те времена, когда они с завистью взирали на плодородные римские земли. Завладев этими желанными землями, они установили там свои порядки.
Во времена папства Григория христиане уже рассматривали Церковь как нечто большее, нежели просто собрание культовых сооружений, священных текстов и идей. Восточные богословы давно описывали Церковь как единое мистическое целое, царство Христа на Земле. Если вы являлись частью этого сообщества верующих, Тела Христова, вы могли попасть на небеса; если нет, путь на небеса вам был однозначно закрыт.
Церковь оставила за собой власть решать, кому быть ее частью, а кому нет. Она имела право отлучить любого человека, то есть исключить его из числа своих членов, и таким образом обречь на вечные муки в аду. Святые могли ходатайствовать за грешников, но только Церковь решала, кто праведник, а кто грешник.
Даже самые искренне верующие христиане не обязательно попадали на небеса. Одной только веры, согласно католическому созвездию идей, было недостаточно. Ее требовалось подкреплять делами. Это означало не некие добрые поступки в бойскаутском стиле, а исполнение предписанных Церковью обрядов и ритуалов, таких как участие в богослужениях, исповеди, епитимьи. Все это было строго прописано и исполнялось только в лоне Церкви. Кроме того, чтобы получить право на вечное блаженство, человеку следовало очиститься от грехов. Выжить в этом мире, не совершая хотя бы мелких прегрешений, понятное дело, было невозможно, и Церковь заявляла о своей способности освобождать людей от таких «пятен», а также даровать их душам последнее очищение перед смертью. Все это в сумме наделяло институт Церкви колоссальной властью.
Католическая церковь не была государством. Она была западноевропейской альтернативой государству. Мощная связность ее созвездия идей позволяла ей соперничать в могуществе с любым правительством. Церковь имела свои законы в форме кодифицированного канонического права. У нее был собственный источник доходов в виде десятины, а иногда и в виде права взимать налоги. Она владела обширными земельными угодьями, которые все увеличивались. Наконец, Церковь обладала эксклюзивным правом присваивать сан священнослужителям, которые, в свою очередь, могли отпускать людям грехи. В последующие несколько веков после папства Григория католическое духовенство выработало не только форму одежды, отличавшую его ото всех прочих людей, но и особые правила жизни. Священникам запрещалось жениться и иметь детей, зато они были способны делать то, чего не мог сделать никто другой: открывать двери в рай.
Римско-католическая церковь расширяла и углубляла свой охват, пока в каждой деревне в Западной Европе не появился свой храм со священником. В каждой местности был свой епископ, и все они признавали папу римского как высший авторитет в духовных делах, что наделяло того поистине огромным влиянием, поскольку духовные дела занимали важнейшее место в жизни среднестатистического европейского христианина той эпохи. К концу VIII в. почти все жители Западной Европы стали христианами. Исключениями были только странствующие евреи-торговцы и варвары-язычники, жившие на далеком Европейском Севере. Всеобъемлющая структура, созданная католической церковью, превратила Западную Европу в единое культурное пространство, что компенсировало ее политическую раздробленность.
Одним из ключевых элементов этой новой монады мировой истории были монастыри. Монастыри зародились в Африке на заре христианства и распространились по всей Западной Европе не как соперники Церкви, но как ее союзники. В тяжелые и смутные времена, когда европейский мир был раздроблен на феодальные владения и никакая власть не гарантировала безопасности простым людям, принятие монашества, дававшее возможность вести богоугодный, целомудренный и ненасильственный образ жизни, посвящая себя религиозным практикам и в некоторых случаях даже интеллектуальному труду, было довольно привлекательной альтернативой для многих европейских христиан.
В 800 г. светская и духовная власти Европы заключили официальный союз. В этому году в день Рождества Христова папа римский возложил корону на голову германского короля Карла Великого и объявил того императором Священной Римской империи. Она просуществовала больше девяти веков, хотя довольно скоро превратилась из реального политического образования в воображаемый конструкт, повторив судьбу исламского халифата. Но символически это событие ознаменовало собой рождение Европы как единого целого, отчетливо отличающегося от монад мировой истории, сформировавшихся на Востоке: Дар аль-ислама, Индии, Китая, кочевого скотоводческого мира азиатских степей и морского Муссонного мира Юго-Восточной Азии. Позже жители Западной Европы назовут свою монаду христианским миром.
Если Дар аль-ислам был образцом обращенной вовне цивилизации, то христианский мир казался полной его противоположностью. Большинство жителей этой монады жили и умирали в пределах нескольких километров от места, где родились. Путешествия не пользовались популярностью. У большинства людей не было причин интересоваться чем-то за пределами крошечных мирков, где протекала их непосредственная жизнь, да они и не знали о существовании других миров. Когда ислам начал свою экспансию, Западной Европе пришлось держать оборону, что только усугубило ее закрытость. На западе европейские христиане сдерживали напор хлынувших из Африки мусульманских армий. На востоке отбивали волну за волной вторжения кочевников из Великой степи – аваров, венгров, печенегов и бессчетного числа других. На севере маячили свирепые скандинавские язычники.
Историки называют тот период Темными веками. Конечно, этот термин неприменим в глобальном масштабе: солнце никогда не заходит над всей планетой сразу – над одними частями мира день, над другими ночь. Но в те несколько столетий, что последовали за Аларихом и Аттилой, вандалами и вестготами, Западная Европа действительно была, пожалуй, худшим местом на Земле. Даже самые богатые европейские феодалы вели более аскетичный и примитивный образ жизни, чем более-менее зажиточные римляне на рубеже нашей эры. Технологическое развитие остановилось, инфраструктура была разрушена, культура откатилась назад. Все меньше людей получали навыки чтения и письма. Книги стали редкостью.
Межрегиональная торговля сократилась до минимума, отчасти потому, что в христианском мире с подозрением относились к деньгам. Деньги облегчают взаимодействие между незнакомыми людьми на обширной территории, но, верные своим германским племенным корням, европейские христиане не доверяли незнакомцам. Они предпочли заключать сделки с теми, кого знали лично и кому могли доверять, полагаясь на клятвы и их доброе имя. Люди по-прежнему ходили на местные рынки в поисках товаров и услуг, но с V в. европейская торговля все больше тяготела к бартеру. Предполагалось, что при честных сделках обмениваемые товары должны иметь примерно равную стоимость. Если же в результате такого обмена одна сторона становилась богаче, а другая беднее, значит, первая была нечиста на руку. Поэтому все, кто разбогател на торговле, вызывали у простых людей подозрение. Честное богатство позволял заработать только труд на земле, да еще военная служба, например в дружине местного феодала. Такие ценности породили в европейской культуре неуважительное отношение к торговле и, наоборот, окружили священным ореолом земледельческий труд.
Упадок Европы служит еще одной наглядной иллюстрацией того, насколько взаимосвязанным был мир даже в те времена. В Дар аль-исламе почитали те самые ценности, которые презирали германские христиане, и это имело
