Читаем без скачивания Цивилизация рассказчиков: как истории становятся Историей - Тамим Ансари

и не контролировали. Взаимосвязанная мозаика профессиональных объединений стала порождением самой культуры и выполняла здесь ту же функцию, что и гильдии в других обществах в более поздние времена. Джати обеспечивали скоординированную работу все усложняющейся со временем системы производства и обмена.

Время правления Гуптов вошло в историю Индии как классическая эпоха, почти золотой век. Значительные успехи были сделаны в металлургии и медицине. Индийские врачи научились прижигать раны, проводить хирургические операции, а также изготавливать лекарства из минералов, металлов и растений. Аюрведическая медицина занималась не только лечением болезней, но и укреплением здоровья. Индийские математики разработали десятичную систему счисления и заложили основы тригонометрии. В эту эпоху были построены великолепные храмы и дворцы, созданы великие произведения искусства, а Калидаса, «индийский Шекспир», написал свои гениальные сочинения. После столетий устной передачи наконец-то были записаны великие ведийские эпосы «Рамаяна» и «Махабхарата». В состав «Махабхараты» входила знаменитая книга «Бхагавад-гита» – философский диалог между богом Кришной и правителем Арджуной, который приобрел статус одного из фундаментальных священных писаний в мире индуизма.

Что касается правового регулирования, то в позднюю эпоху правления Гуптов значительное влияние приобрели так называемые «Законы Ману». Ману предположительно был либо великим мудрецом, либо даже самим прародителем человечества – здесь мнения расходились. Кем точно можно назвать Ману – так это непримиримым консерватором. В своих «Законах» он скрупулезно кодифицировал правила жизни для индийцев: что и когда можно есть; как следует одеваться; должны ли женщины иметь какие-то права (разумеется, нет); разрешено ли представителям разных каст вступать в брак (разумеется, нет) или потреблять пищу за одним столом (Ману считал, что это запрещено). Предписания и запреты, изначально существовавшие в рамках устной индуистской традиции, отныне стали писаным правом и фактически узаконили кастовую систему. «Законы Ману» также заложили основу для сати – ритуальной традиции, которая обязывала женщину покончить жизнь самосожжением, если муж умер раньше ее. Как уже было сказано выше, у растущего благосостояния и культуры обычно есть темная сторона.

Но постепенно Гупты теряли хватку. От их империи откалывались большие куски, и к тому времени, когда в аравийской Мекке родился будущий создатель исламского мира, Индия снова распалась на множество отдельных царств. Политическая фрагментация, как и прежде, не отразилась на целостности культуры. Раскиданные по всему этому огромному пространству богатые и энергичные общества продолжали следовать единой судьбе.

Что же касается буддизма, то он угасал по мере того, как на субконтиненте набирал популярность индуистский нарратив. Буддисты отвергали различия между людьми, но кастовая система слишком глубоко укоренилась в этом мире, чтобы так легко раствориться. Две высшие касты – брахманы и кшатрии, – которые были крупными землевладельцами и сосредоточили в своих руках политическую власть на всех уровнях, начиная с деревень, по вполне объяснимым причинам сопротивлялись системе идей, подрывающей их права. Тем не менее между индуизмом и буддизмом не было большой войны. Фундаментально ничто не мешало этим двум учениям мирно сосуществовать. Как и в Китае, в Индии не было традиции ревнивых богов, требовавших исключительного права на поклонение. В этой социальной среде человек мог чтить Будду, верить в Шиву и задабривать множество более мелких божеств. Никто не считал такое поведение ересью, потому что понятие ереси не имело смысла во вселенной, определяемой множественностью.

Однако эта же социальная среда превращала единую природу буддизма в проблему. Буддийский нарратив не мог вобрать в себя всей пестроты индуистских сект и остаться буддизмом. Индуизм же, напротив, был открытым, многоликим, способным впитать в себя все и вся. Он представлял собой не столько религию, сколько религиозность как таковую. С точки зрения индийцев, ничто не мешало человеку почитать Будду, дополняя буддийские практики другими ритуалами по своему вкусу и поклонением прочим богам, которые могли сыграть полезную роль в его жизни. Со временем индийцы включили Будду в свой пантеон как аватара верховного бога Вишну наравне с Кришной и другими его земными воплощениями. Так Будда стал одним из множества божеств, достойных поклонения, и специфическое буддийское наполнение его культа исчезло. Индуизм не столько победил или вытеснил буддизм, сколько поглотил его и переварил – такой вот очень индийский способ «слидинения».

Какое-то время буддизм в более-менее чистом виде сохранялся на юге Индии, где развивалась так называемая школа Тхеравада, или «учение старейшин». Этим названием южные буддисты хотели подчеркнуть, что, в отличие от ревизионистов – последователей буддизма Махаяны – с севера, они оставались верны ортодоксальной традиции. Они настаивали на том, что путь к нирване каждый проделывает в одиночку, и никак иначе. Никто не может достичь просветления за чужой счет; каждый человек должен пройти путь самостоятельно, строго соблюдая предписанные нормы и правила. Вокруг этой фундаментальной доктрины и были сформированы практики буддизма Тхеравады. С южной оконечности Индостана это учение попало в Шри-Ланку и там обрело дом.

В IX в., когда в Китае на смену империи Тан пришла империя Сун, Индия представляла собой густую сеть деревень, соединенных плотной паутиной торговых и прочих связей, которая оплетала весь субконтинент и, пересекая границы множества мелких царств, сходилась узлами в крупных процветающих городах. Десятки миллионов людей занимались земледелием, ремеслами, отправлением религиозных культов, торговлей, кредитованием и искусствами. Этот мир был не просто сказочно богат – он был зримо и осязаемо богат. Его богатство бросалось в глаза каждому, кто сюда попадал, и дельцы всех мастей тянулись сюда, как мухи на сахар.

Торговые караваны из дальних стран текли в Индию через горные перевалы на северо-западе, однако индийские торговцы не стремились в обратном направлении. В древних индуистских Ведах было сказано, что движение на север от Инда делает человека ритуально нечистым, и отголоски этого утверждения сохранились в постведийские времена. Впрочем, такое ограничение не сильно вредило индийской экономике – та была достаточно большой и разнообразной, чтобы бурно развиваться за счет внутренней торговли.

Множество купеческих кораблей прибывало в Индию по морю. Южная часть субконтинента представляет собой большой клин суши, заросший густыми джунглями и омываемый самыми оживленными судоходными водами мира. Но и здесь индийские торговцы не стремились на запад, так что у индийского созвездия идей не было шанса пустить корни в Аравии и тем более добраться до Рима. Это объяснялось не только и не столько большими расстояниями. Южная Индия находится к Аравии ближе, чем Северная Индия – к долине Хуанхэ. Но, как и в мире степей, индийские нарративы сопротивлялись «слидинению» с нарративами, господствовавшими в Средиземноморье и Средневосточном мире. Нет, в 800 г. эти миры не враждовали друг с другом. Торговцы-мусульмане из Аравии и Персии, прибывавшие на Индийский субконтинент, легко находили общий язык со своими местными коллегами, будь то индуисты или буддисты. Гости продавали индийцам лошадей, покупали специи и золото. Торговля процветала без всякого «слидинения», и это удовлетворяло обе стороны.

Из Индии культурные течения были направлены на восток. Не только мусульмане, но и индуисты и буддисты распространили свои созвездия идей на полуострова и более чем 83 000 островов Юго-Восточной Азии. Исходящие из Индии культурные волны в конце концов встретились и смешались с волнами, исходящими из Китая, – это случилось на полуострове, который теперь называется – а как же еще? – Индокитаем.

Политическая раздробленность не доставляла индийцам больших проблем, потому что те черпали свое единство в обширной паутине идей, которая позже стала известна как индуизм. Подобно китайцам, они жили в центре собственной модели мира. Все, что находилось за ее границами, было малозначимой периферией. Индийцы охотно торговали с чужеземцами, которые прибывали из дальних краев и привозили экзотические товары, например шелк. Они были рады гостям и товарам. Но у них не возникало желания самим отправиться в путешествие и повидать дальние страны. Да и что интересного могло происходить на окраинах мира, если вся история разворачивается у тебя дома?

Средневосточный мир

Средневосточный мир, распростершийся от Малой Азии до Гималаев и ставший исламским, также обладал внутренней связностью и проистекавшими из нее самодостаточностью и обращенностью внутрь себя, так как в ходе экспансии ислам показал себя не просто религией или основой для религиозного государства, а силой, формирующей цивилизацию. Исламский халифат уступил место множеству светских государств и отныне существовал разве что в фантазиях мусульман, будучи благодатной темой для возвышенных речей, но,