Читаем без скачивания Цивилизация рассказчиков: как истории становятся Историей - Тамим Ансари

никакого эпического «падения» – Рим просто постепенно менялся на их глазах. Германцы превратились из чужаков в своих, и по мере проникновения в римский мир они растворяли ткань древней империи, превращая ее в скопище полунезависимых крепостей и деревень, маленьких герцогств и еще более крошечных графств. Люди, переживавшие эти изменения, не обязательно рассматривали происходящее как упадок. Если на то пошло, среди них было немало потомков древних германцев. На протяжении многих веков их племена мечтали найти пригодные для земледелия плодородные территории – и вот наконец-то они сумели обосноваться на отличной земле! Так какой же это был упадок?

Еще в IV в. римский император Диоклетиан запретил свободным крестьянам покидать участки земли, к которым те были прикреплены, и менять свой род занятий. Эти законы фактически превратили европейских крестьян в крепостных. Крепостные не считались рабами. Они были имуществом, неотделимым от земли, как деревья и водоемы, полезные ископаемые и дикие животные. Приобретая земельный участок, новый землевладелец получал вместе с ним и крестьян. Крепостное право в Европе придумали не германцы – они унаследовали его из римского прошлого и развили этот институт, потому что тот хорошо вписывался в их мир, состоящий из самодостаточных аграрных единиц под управлением местных вождей. И – да, все это происходило в рамках всеобъемлющей христианской структуры, уходящей корнями в политическую структуру Древнего Рима.

Восточная часть Римской империи сохранила свою целостность, трансформировавшись в Византийскую империю (которая продолжала называть себя Римской). Поскольку здесь сохранилось мощное государство, христианам было у кого искать защиты. В результате восточное христианство стало государственной церковью.

Но на западе государство исчезло, поэтому епископу Рима пришлось самому защищать свой народ, взяв на себя обязанности, которые традиционно лежали на правительствах. Чтобы спасти римлян от голода, он раздавал им зерно, собранное в его владениях. Нанимал солдат, чтобы поддерживать общественный порядок. Примирял многочисленных мелких царьков, герцогов и графов, которые отныне правили раздробленным светским миром. Заключал договоры с вождями воинственных лангобардов[16], последнего из германских племен, которое пришло с севера и захватило значительную часть Италии (тут можно вспомнить название современной области Ломбардия).

В 590 г. епископом Рима был избран священнослужитель по имени Григорий, сын сенатора (да, сенат просуществовал в римском мире до первой половины VII в.). Новый папа объявил себя выше всех остальных епископов: он был не просто первым среди равных, а главой всего христианского мира. Западноевропейские епископы поддержали курс на централизацию высшей церковной власти, постепенно уступая духовный и доктринальный авторитет римскому коллеге. Ко времени своей смерти в 604 г. Григорий приобрел статус, сравнимый с тем, которым некогда пользовались римские императоры. «Слидинение» греческого, римского, левантийского и германского мировых исторических нарративов теперь было полностью завершено.

Исламский мир

Между тем примерно в 3200 км к юго-востоку от Константинополя, слишком далеко, чтобы это могло интересовать или волновать римлян, разворачивалась еще одна масштабная драма, очень непохожая на ту, что разыгрывалась в Европе. В центре этой драмы находился человек по имени Мухаммед ибн Абдулла, современник папы Григория. Григорий жил с 540 по 604 г., Мухаммед – с 540 по 632 г. Когда Мухаммед был уже в зрелом возрасте, он взял в привычку регулярно удаляться в пещеру в аравийской пустыне, чтобы предаваться там уединенным размышлениям, и в конце концов в 610 г. получил первое божественное откровение. Вернувшись в родную Мекку, небольшой, но оживленный торговый городок неподалеку от побережья Красного моря, он принялся проповедовать. При этом он не просто говорил, а декламировал проповеди поэтическим языком, напоминающем заклинания, который разительно отличался от обычной человеческой речи. Мухаммед утверждал, что передает послания от Бога.

Если бы сегодня вы встретили такого парня на улице, вы бы сочли его сумасшедшим. Но в той культурной среде поведение Мухаммеда считалось вполне нормальным, оно полностью соответствовало контексту времени и места. Аналогично тому как Иисус при жизни был одним из многих иудейских лидеров, несущих весть о грядущих переменах, Мухаммед представлял собой часть традиции, издревле существовавшей в этих землях. Процветавшие в доисламский период языческие культы с завидной регулярностью порождали разного рода «контактеров», обладавших сверхъестественной способностью разговаривать с божествами на непонятных обычным людям языках. Такой человек входил в транс, издавал таинственные звуки, после чего возвращался в нормальное состояние и рассказывал, что сообщило ему божество[17].

Среди современников Мухаммеда были и другие самопровозглашенные посланники разных богов. Когда Мухаммед начал проповедовать, люди сразу поняли, на какую роль он претендует. В его поведении не было ничего необычного. Они лишь сомневались в подлинности того, о чем он говорит. Этот парень действительно общается с Богом? Кто угодно может объявить себя пророком. Жители Мекки сочли основное послание Мухаммеда подозрительно претенциозным, на грани самовозвеличивания. Он утверждал, что существует только один Бог, а сам Мухаммед – единственный посланник этого Бога. За десять лет проповедничества в Мекке Мухаммед собрал лишь горстку последователей. Тогда он решил перебраться на север, в поселение Ясриб, вскоре переименованное им в Медину (что означало «город»). Там Мухаммед из простого проповедника превратился в политического лидера местной общины, а свою горстку последователей расширил до массового движения.

Мухаммеда часто представляют простым неграмотным пастухом, жившим в глухом, удаленном от цивилизации уголке мира. Этот образ культивируется как мусульманами, так и немусульманами, поскольку он усиливает ощущение чудесности того, что произошло с этим человеком. На самом же деле во времена Мухаммеда Аравия представляла собой центр разветвленной, охватывающей почти полмира торговой сети, которая к VII в. функционировала уже несколько столетий, а сам пророк был вовсе не бедным пастухом, а «исполнительным директором» успешной торговой компании, принадлежавшей его жене. Аравийские караваны верблюдов, курсировавшие между всеми древними городскими цивилизациями региона, обслуживали интенсивные товарные потоки на перекрестке миров – от Египта до Месопотамии, от Леванта до Хиджаза, от Средиземного моря до Индийского океана, от Красного моря до Персидского залива. Не стоит заблуждаться: арабы были космополитами, которые сталкивались с широчайшим многообразием идей, информации и влияний.

Если иудаизм и христианство походили на родителя и ребенка (первая религия дала начало второй), то иудаизм и ислам скорее двоюродные братья. Ислам не родился из иудаизма, обе религии происходили от одного предка – авраамического монотеизма. По духу они были гораздо ближе друг к другу, чем каждая из них – к христианству. Иудейские пророки не разделяли религиозное и светское; Мухаммед также неразрывно связал между собой эти сферы. Для иудеев их судьба в истории напрямую зависела от их способности жить по законам Бога; учение Мухаммеда основывалось на той же фундаментальной идее. Более того, Мухаммед заменил идею племени идеей общины – причем не простой, а религиозной (умма). Чтобы считаться членом племени, человек, как правило, должен был в нем родиться. Исламская община представляла собой что-то вроде сверхплемени, к которому мог присоединиться каждый, просто приняв его основную доктрину: нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммед – пророк его. В исламе нет даже обряда посвящения, такого, как крещение в христианстве. Если вы хотите принять ислам, все, что вам нужно сделать, – это произнести вышеприведенную фразу.

Евреи казались арабским мусульманам двоюродными братьями, христиане же – дальними родственниками. Да, у христиан тоже был свой великий пророк, но последователи Христа неверно истолковали переданное им послание и снова впали в своего рода язычество, ибо, если Бог имел сына, почему он также не мог иметь отца, мать, дядьев и теток, племянников и прочую многочисленную родню? Для мусульман «Бог Отец» и «Бог Сын» звучит почти так же, как «отец Зевс» и «его сын Персей». Для них, как и для евреев, монотеизм был аксиомой, которая не допускала никаких иных толкований: Бог один, единый, единственный – и точка.

Мусульмане изначально не отделяли религию от политики. Ислам формировал общину; ислам управлял этой общиной; и ислам служил ей законом. Когда Мухаммед перебрался со своей группой последователей в Медину, там он, если сравнивать его с дирижером, наконец-то обрел свой оркестр. Единственным способом для посланника Бога доказать, что Божьи заповеди действительно являются рецептом идеального общества, было возглавить общество. Если через пророка на самом деле