Читаем без скачивания Живой Журнал. Публикации 2001-2006 - Владимир Сергеевич Березин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тут я понимаю, что всё только начинается.
25 февраля 2005
История про гендер (I)
Учёное слово гендер многозначно, оно загадочно как Инь и Янь, грызущие друг другу хвосты. Оно похоже на интеллектуальное заклинание так же как слово «фаллос». В «Записях и выписках» Гаспаров, кстати, писал о каком-то опросе про семью и брак (несомненно этот опрос был гендерным исследованием). В этом опросе оказывалось, что студентки
«в муже ценят, во-первых, способность к заработку, во-вторых, взаимопонимание, в третьих, сексуальную гармонию. Однако на вопрос, что такое фаллос, 57 % ответили — крымская резиденция Горбачёва, 18 % — спутник Марса, 13 % — греческий народный танец, 9 % бурые водоросли, из которых добывается йод, 3 % ответили правильно».
С социальным полом происходит примерно тоже — понятие гендера широко, а попыток его сузить мало. Даже разговоры о границе гендерных проблем идеально предваряются фразой «Интуитивно понятно, что…».
Кстати, Инь и Янь очень похожи на цифры шесть и девять, цифры с лёгким налётом сексуальности. Споры вокруг иня и яня без чётких определений так же бессмысленны, как уличная драка. Всё равно люди, стоя по разные стороны от цифры, нарисованной на асфальте, будут кричать — один:
— Шесть!
А другой:
— Девять!
Хорошо хоть, если не подерутся.
Слову «гендер» очень повезло. Потому что это слово в меру звучное, не длинное, удобное в произношении и лишено видимых вариантов в ударении. Это слово секс какое-то гадкое, одни говорят сэкс, другие секс, некоторые говорят, что его не было в СССР, другие ругаются и говорят, что был.
А вот гендеру повезло — в том, что его не было в СССР, большинство как-то соглашается. Потому что, как объяснил нам Игорь Кон, гендер — это «социальный пол, социально детерминированные роли, идентичности и сферы деятельности мужчин и женщин, зависящие не от биологических половых различий, а от социальной организации общества».
Но тут начинается самое интересное — потому что в общественном сознании все слова перепутаны, схватились в вечной схватке, как «6» и «9», и как скажешь гендерное — так, откуда ни возьмись — феминистки.
27 февраля 2005
История про гендер (II)
Ну, да феминистки. Феминистки — ещё более непонятное определение (недаром огромное количество спорщиков легко путает их с лесбиянками). Ещё обыватель в разговоре радостно выпаливает: «Наши феминистки требуют для себя права не работать на мужских должностях, а западные — именно, что работать на них». Обычно этим и заканчиваются знания обывателя о феминистках. Дальше — чу! На зов магического слова «гендер» прибегают спорщики о брачных узах для гомосексуалистов. Там вообще чёрт ногу сломит — с гомосексуалистами непонятно даже как их лучше называть, даже среди них брожение: одним нравится цветовая гамма, другим — непонятное слово «гей», третьи согласны на весёлых «пидорасов».
А ведь ошибёшься с этой филологической проблемой — костей не соберёшь. Потому что эта проблема самая что ни на есть гендерная — про идентичности и социальные практики.
Самым безобидным оказывается спорщица средних лет, что говорит: «Не те нынче мужики пошли, не те…».
Тут Инь с Янем окончательно запутываются в голове обывателя и сливаются в один белый круг.
Прямо сказать «Мы говорили о женщинах-водителях» неловко. Все знают, что это нескончаемый разговор о блондинках за рулём, в котором смешались люди и кони, и нет правых и нет виноватых — разговор бессмысленный, оттого что он — флейм. А вот сказать, что мы, дескать, с коллегами проели семинар по гендерным проблемам управления потоками — невпример лучше. Но из бытового желания собственной значимости вырастает целый птичий язык. Красивое слово помогает выбивать финансирование у государства, выгоднее смотрится в заявках на гранты.
Это слово широко — и кажется уже, что словосочетание «гендерные исследования» охватывает всё — включая необъятное. Обычно спорщики оперируют гениальной находкой — один из них в момент паузы произносит:
«Американцы подсчитали…». Известно, что американцы подсчитали всё. Это удивительный научный источник — американцы. Можно просто сказать: «Известно, что 45 % женщин…».
И собеседник понимает свою ущербность — ему-то неизвестно. Но лучше всё-таки сослаться на американцев. Гендерные дела тут особо показательны — ссылаться на мнение американцев в области Второй мировой войны невозможно, никто и слушать не станет. С национальными отношениями мнение американцев и подавно никто не спрашивает, а вот в социологических делах наперёд известно, что всё давно подсчитано неизвестными американцами.
Конечно слово «гендер» мало чем виновато. И ничем не виноваты честные учёные, которые как кроты, ковыряются в своих темах. Но какая-то мутная социологическая волна, ссылки на неизвестно кем рассчитанные тенденции, дохлые французские философы, воскресающие в ссылках — всё это вызывает во мне тихую тоску. Скажут над ухом слово «гендер», произнесут его как мистическое заклинание — и откроется шлюз мутной публицистической воды. А как задашь колму вопрос, что за гендер такой имеется в виду, так ответят мне брезгливо: «Гендер — это когда Инь и Янь. Это когда социографическая фиксация аспектов, когда нацеленность на оптимистическую перспективу и преодоление практик виктимизации».
27 февраля 2005
История про гендер (III)
Специально для kirill я ещё раз перескажу историю, которую рассказывал уже много раз. Кажется, это лучшая история про гендер.
Давным-давно, в Литературном институте, да и не только там, существовала категория людей, имевших статус «национальных кадров». Это были люди, приехавшие с какими-то загадочными текстами в качестве конкурсных-вступительных, с ними потом и получившие диплом. Потом они уезжали заведовать культурой каких-нибудь гордых горных республик и автономных областей. В пятилетнем промежутке они сидели на подоконнике в коридоре общежития. Там они пребывали, сводя социальные отношения к вопросу проходящим барышням, особенно блондинкам:
— Слушай, пойдём ко мне, да? Ну не хочешь, я пока здесь посижу…
Нет, наверняка, среди национальных кадров были гении и столпы мудрости — но мне достались не они, а эти. Один такой персонаж попал на экзамен по истории западноевропейской литературы к одной знаменитой старухе. (Тут начинается легенда, а в легенде не важна точность, не лишняя шелуха имён и дат, и
