Читаем без скачивания Красные скалы английской Ривьеры - Хельга Мидлтон

Вышли из ворот дома, дошли до конца улицы и вошли в маленький парк. Чипс, увлеченный чтением записочек, оставленных другими собаками, тянул поводок то в одну сторону дорожки, то в другую. Эйлин осмотрелась. Они были в парке одни. Следовательно, никто не будет возникать, что собака бегает свободно. Она отстегнула карабин поводка от ошейника, перекинула ремешок через шею и, глубоко засунув руки в карманы куртки, не спеша зашагала по аллее. Пес радостно исчез в изгороди тутовника, отделявшего заасфальтированную дорожку от зелени газона. Почему-то в этот вечер фонари горели через один. По мере того как она шла, парк загадочно погружался то в полутень, то в яркие пятна света. Эйлин, занятая своими мыслями, не заметила, как сделала круг по основной аллее парка и вернулась ко входу в него. Только здесь она обнаружила, что Чипса нет рядом.

Она пошарила глубже в кармане и поняла, что оставила телефон дома. Черт! Ни посветить, ни позвонить отцу, чтобы принес фонарик. Она быстро пошла вдоль зеленой ограды дорожки.

– Чипс! Чипс!

Она звала его сначала тихо, потом все громче. Ее шаги убыстрялись, она почти бежала вдоль аллеи, вытягивая шею и стараясь рассмотреть светлое пятно за живой изгородью.

– Ты посмотри, какая рыбочка плывет… И прямо в наши сети… – Навстречу ей шли, широко раскинув руки, два слегка подвыпивших парня. – Что? Картошечки не хватает?[8]

– Да. Только имейте в виду, когда мой Чипс найдется, вам идиотам мало не покажется. – Эйлин вложила средние и указательные пальцы обеих рук в рот и, как когда-то учил отец, заливисто свистнула. – Чи-и-и-пс! Ко мне!

Она сдернула с шеи ремешок поводка и приготовилась обороняться.

– Ну, говорят же, что собаки похожи на своих хозяев. Если собака такая же злая, как ее хозяйка, нам тут не светит, – гоготнул один из парней.

– Да ну ее. Эта рыбка из породы пираний. Такая возьмет в рот и откусит, – откликнулся второй.

Парни дружно заржали и, довольные своим остроумием, обошли ее стороной.

Эйлин подождала, когда их фигуры растворятся в темноте, и почти бегом заспешила домой за фонариком и подмогой.

Чипс лежал на нижней ступеньке крыльца. Услышав шаги хозяйки, приподнял голову. Таких грустных глаз она никогда не видела.

– Что с тобой? Что случилось, малыш? Ты заболел?

Он сделал движение к ней, но не смог встать на лапы.

Она взяла его на руки. Он казался непривычно тяжелым. Как только ее лицо оказалось рядом с мордочкой пса, он начал быстро и часто лизать его.

– Пап, пап, – она вбежала в гостиную с собакой на руках, – скорее, нам надо в ветлечебницу.

– Куда? – не понял отец.

Дороти оказалась смекалистее. Она уже крутила в руках телефон:

– Подожди, я найду ближайшую дежурную. Ага, вот. В Пейнтоне круглосуточно. Рядом с вокзалом. Время в пути от нас пятнадцать минут. Я поеду с вами – Она уже срывала куртку с крючка у входной двери.

Передавая Чипса в руки ветеринара, Эйлин еще раз наклонилась над ним. Она с нежностью поцеловала его в сухой нос. Его черные бусины-глазки были какого-то странного студенистого цвета. Как будто корочка льда подернула лужицу.

* * *

Врач вернулся почти сразу. У него был грустный вид.

– К сожалению, – начал он, – в городе опять активизировались догхантеры. Сезон, знаете ли, отпусков. Многие приезжают с питомцами. Собаконенавистники считают, что… А, – он запнулся, – черт их знает, что они там считают. Разбрасывают отравленные куски мяса или колбасы. Вы, к сожалению, не первые, кому мы не в силах помочь. Я очень сожалею.

Он пожал руку Генри, сочувственно похлопал по плечу Эйлин и вернулся к стойке регистрации. Он уже не был врачом. Привычным спокойным голосом офисного работника задавал вопросы. Дороти отвечала. Клавиши компьютера цокали почти так же, как коготки Чипса по кафельному полу кухни.

Ослепленная и оглушенная горем, Эйлин не могла понять ни слова из их разговора, когда вдруг из шелеста слов до нее долетел их смысл.

– Оставите у нас для кремации или заберете?

– Что? – воскликнула она. – Нет, конечно же, НЕТ! Мы похороним его в саду. Правда, пап?

– Как скажешь, дорогая.

– Да. В саду около бабушкиной скамейки. Я покажу тебе место, где он всегда лежал, когда я там сидела.

– Хорошо, хорошо, дочка. Как скажешь.

Дороти протянула врачу карточку для оплаты визита, он с грустью покачал головой.

– Эта услуга бесплатная. Мы ничего не смогли сделать. Подождите здесь. Я отдам вам тело.

Он быстро вернулся в приемную с небольшой плоской коробкой. Протянул ее Генри, но Эйлин решительно выхватила «гробик» из рук врача.

– Я сама. Он мой. Дайте его сюда!

* * *

Они стояли около любимой скамейки Эйлин. За низкой оградой сада открывался все тот же вид на бескрайний простор моря. Легкая рябь искрилась на его поверхности. Точно так же было в день свадьбы Мартина, когда здесь, у этой самой скамейки стояла арка-алтарь, а теперь на краю скамейки стояла коробка с мертвым другом. Как жизнь скоротечна, как природа равнодушна…

Эйлин отрешенно сидела рядом и автоматическим монотонным движением в ритм ударам лопаты о землю поглаживала коробку. Дороти предложила не хоронить Чипса в ней. Эйлин согласилась. Она быстро поднялась со скамейки, пробежала через сад, взбежала по лестнице к себе в комнату. Почему-то она очень спешила. Как будто боялась зря тратить время, оставшееся для прощания с другом. Достала из комода красивую домотканую шаль. В прошлом году, путешествуя по Штатам, забрела в какую-то лавчонку, торгующую мексиканскими товарами, купила и забыла про нее. Думала, пригодится в качестве подарка, но случай подарить ее кому-нибудь так и не подвернулся.

«Вот, пригодилась, – с грустью вздохнула она, – кто бы мог подумать, что станет саваном».

Генри выкопал неглубокую ямку. Пестрый сверток лег на ее дно.

Несколько взмахов лопаты – и там, где обычно, ожидая хозяйку, лежал свернувшись в тени скамейки пес, теперь высился небольшой холмик.

Молча вернулись в дом.

Ни у кого не было желания ни говорить, ни что-либо делать. В скорбном молчании дотянули до полудня. В конце концов Дороти не выдержала и решила заняться разборкой полок в кухонных шкафах. Генри, заглянув на кухню, увидел, что обеденный стол, а также поверхности всех столешниц заставлены банками и пакетами, сказал, что пообедает где-нибудь в городе, и уехал по своим пивным делам.

Эйлин лежала на диване в гостиной, пытаясь читать. Но чувство холодного и серого, как море за окном, одиночества не давало понять смысл книги.