Читаем без скачивания Театр. Том 2 - Пьер Корнель
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Касательно первого вопроса должен чистосердечно признать, что эту трагедию, несомненно, следовало бы озаглавить «Клеопатра», а не «Родогуна», и отказался я от такого заглавия только из опасения, как бы, услышав имя знаменитой египетской царицы, публика не пошла по ложному следу и не спутала с ней Клеопатру сирийскую. Вот почему в моих стихах эту новую Медею все называют только царицей. Я с тем более легким сердцем позволил себе эту смелость, что не заметил у древних авторов, наших учителей, стремления всегда озаглавливать свои трагедии именами героев, в них выведенных; нередко в заглавии они уступают место хору, хотя он еще меньше причастен к развитию действия, чем лица эпизодические, как Родогуна: примером тому может служить трагедия Софокла «Трахинянки», которую мы не преминули бы озаглавить «Смерть Геракла».
Что касается второго возражения, то на него ответить труднее, и я вовсе не настаиваю на полной своей правоте; скажу лишь, что, по моему убеждению, мы не вправе менять конечные следствия, донесенные до нас историей, но вольны придумывать те обстоятельства или, как я раньше назвал их, те ходы, которые к ним приводят; во всяком случае, мне как будто ни разу не доводилось натолкнуться на правило, воспрещающее подобную вольность. Я довольно широко пользовался ею в этой трагедии, но так как в «Ираклии», только что поставленном мною на сцене, пошел еще дальше, то считаю эту постановку своего рода попыткой защитить «Родогуну» в случае, если она вызовет возражения ученых и ропот публики. Но я заранее прошу тех, у кого явятся какие-либо сомнения, вспомнить о двух «Электрах», одноименных трагедиях Софокла и Еврипида, которые к одинаковым следствиям приходят столь разными путями, что напрашивается вывод — ход действия у одного из них с начала до конца вымышлен. Пусть заглянут они и в трагедию «Ифигения в Тавриде»{76}, которую наш Аристотель рекомендует нам как образец совершенства, хотя она явно относится к той же породе, поскольку основана на вымысле, будто Диана унесла Ифигению на облаке с жертвенного алтаря и подменила ее ланью. Наконец, пусть обратят внимание на «Елену» Еврипида, где при неизменных именах и основа действия, и частности, завязка и развязка всецело придуманы автором.
А если кому-нибудь придет охота ознакомиться с этой историей подробнее, пусть не сочтет за труд прочитать Юстина, который начинает ее в тридцать шестой книге, затем прерывает, чтобы снова вернуться к ней в конце тридцать восьмой и завершить в тридцать девятой. Он излагает события несколько иначе, у него Клеопатра покидает своего мужа, а не убивает, убит он по приказу одного из военачальников, некоего Александра, которого Юстин{77} выставляет как соперника Деметрия. Значительно отличается от Аппиана и то, что он пишет о Трифоне и его воспитаннике, которого именует Антиохом; совпадает у этих авторов лишь рассказ о том, что произошло между матерью и сыновьями.
В главах одиннадцатой, тринадцатой, четырнадцатой и пятнадцатой первой Книги Маккавейской{78} повествуется о Трифоне, о его войнах и о пленении Деметрия парфянами, но имя воспитанника там, как и у Юстина, Антиох, а не Александр, и победа над Трифоном приписана Антиоху, сыну Деметрия, а не его брату, что идет вразрез с Аппианом, которому следовал я. Об остальном же вообще ничего не говорится.
Иосиф{79} в тринадцатой книге «Иудейских древностей» тоже называет воспитанника Трифона Александром, говорит о браке Клеопатры с Антиохом, братом Деметрия, в то время как первый ее муж был в плену у парфян, приписывает ей победу над Трифоном и его смерть, затем, повествуя о смерти Деметрия, утверждает, в согласии с Юстином, что она покинула своего первого мужа, а не убила, и не упоминает о том, о чем рассказывают и Юстин и Аппиан, то-есть о ее отношениях с сыновьями, которые я положил в основу этой трагедии.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
КЛЕОПАТРА
сирийская царица, вдова Деметрия Никанора.
СЕЛЕВК, АНТИОХ
сыновья Деметрия и Клеопатры.
РОДОГУНА
сестра парфянского царя Фраата.
ТИМАГЕН
воспитатель царевичей.
ОРОНТ
посол Фраата.
ЛАОНИКА
сестра Тимагена, наперсница Клеопатры,
ОТРЯДЫ ПАРФЯН И СИРИЙЦЕВ.
Действие происходит в Селевкии{80}, в царском дворце.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Лаоника, Тимаген.
Лаоника.
Настал великий день, предвестник многих благ!
При кликах радости свершится этот брак,
Мир меж парфянами и нами знаменуя.
Он распрей тягостных рассеет мглу ночную,
Освободит сестру парфянского царя,
И мира прочного нам заблестит заря.
Сирийцев и парфян война уже не давит.
Царица наконец сегодня нам объявит,
Кто из царевичей, державных близнецов,
По праву старшинства взойдет на трон отцов,
Кому назначено венчанное господство.
Узнаем от нее мы тайну первородства,
И станет к вечеру — так решено судьбой —
Один властителем и подданным другой.
О, как достойна, брат, царица восхищенья!
Подумай: все простив, оглохнув к зову мщенья,
Она сопернице готовит трон, смирясь!
Пред той, кого сама затаптывала в грязь,
Пред Родогуною, униженной рабыней,
Ей гордую главу склонить придется ныне,
Затем что пленницу супругой назовет
Царевич-первенец, кого держава ждет.
Тимаген.
Должно быть, ты права, но расскажи сначала
О том, что Сирию так долго омрачало.
Меня здесь не было, сестра, с тех давних пор,
Как в день несчастливый великий Никанор
С победной высоты пал в бездну униженья:
Преследуя парфян, разбитых им в сраженье,
Он к ним же в плен попал. Мятеж тогда разжег
Злокозненный Трифон, коварен и жесток.
Он жаждал трон занять, пока в плену владыка,
И преуспел — почти. Забыть ли, Лаоника,
Что половиною страны он овладел?
Царица, сетуя на горестный удел,
Страшась предательства порою этой смутной,
За жизнь царевичей дрожала поминутно:
Над беззащитными, казалось, меч навис.
Но тут ей удалось отправить их в Мемфис,
Где брат ее царил{81}. Я жил там с ними вместе.
Разноречивые к нам приходили вести
О тех событиях, что потрясали вас,
И ложь от истины не отличал наш глаз.
Лаоника.
В боях четырежды изменником разбиты,
Мы лишь у этих стен могли искать защиты.
Трифон
