Читаем без скачивания Империя - Конн Иггульден
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Сколько еще будут достраивать стены? – спросила Аспазия.
Перикл поморщился, этот вопрос он обдумывал уже в тысячный раз.
– Стройка заняла больше времени, чем я думал. Два месяца… три, если последний карьер истощится и нам придется разрабатывать новое место. А стоимость! Если бы мы строили их так же, как городские стены, много лет, это и то было бы трудно, но так! Люди говорят, что теперь им негде взять одежду и кожу на обувь. Я вижу богачей в дырявых плащах, потому что некому сучить нити и ткать. Мы не сможем долго выносить это безумие.
– Ты доведешь дело до конца, – сказала Аспазия с такой простодушной верой в него, что Перикл улыбнулся и, забыв о своих заботах, снова посмотрел на нее.
– Ты будешь дома сегодня вечером? – спросил он.
Аспазия мило кивнула, и ее волосы качнулись. Перикл подкупил матушек в доме гетер и отдал управление в руки Аспазии. Молодых женщин там по-прежнему учили, как в свое время ее, хорошим манерам, музыке и танцам, однако теперь она единолично решала, за кого им выходить замуж, и прочие возникавшие в связи с этим вопросы. Аспазия выбирала для подготовки только самых лучших девушек, и вечера в ее доме стали модными в афинском обществе, приглашение туда ценилось не меньше, чем хорошие места в театре. Иногда Периклу казалось, что он чудом приручил какую-то прекрасную птицу в ярком уборе. Он подозревал, что недостоин ее, не заслуживает привилегии пользоваться тем, чему ее научили и чем она занималась охотно и без принуждения. Ей нравилось ублажать его и называть своим мужчиной. Перикла это вполне устраивало, и он был до неприличия счастлив, его это даже беспокоило.
Он вышел на улицу, полную спешивших на свои места у стены рабочих. Город терпел нужду и страдал, это верно. Если бы не флот, они бы уже остались без еды, хотя земледельцев и освободили от строительных работ. Все лавки, мимо которых он проходил, были закрыты, не было даже разносчиков, торговавших жареным мясом. Перикл влился в толпу, шагавшую в правильном направлении, и некоторое время шел вместе с ней, чувствуя, как устали люди. Некоторые переговаривались со своими приятелями, остальные угрюмо и тревожно молчали. Перикл понимал их настроение очень хорошо.
Он слышал, как тихо произносят его имя те, кто его узнавал. Поворачивая голову в ту сторону, он видел улыбки. Люди пока еще не винили его за великое дело, которое он начал. Перикл кивал им, но вдруг один из таких доброжелательных горожан хлопнул его по плечу и сказал:
– Все будет хорошо, куриос.
Перикл ощутил, как его глаза вдруг защипало от слез, и благодарно кивнул этому незнакомому, старшему по возрасту мужчине, который проявил к нему доброту, откликаясь на тревогу, видимо написанную на его челе яснее, чем сам он предполагал. Его люди. Его город.
Толпа рассасывалась по мере того, как люди, чтобы добраться до своих рабочих мест у стены и приняться за дело, сворачивали в боковые улочки. Перикл гордился ими, всем, что они сделали, хотя и не мог избавиться от ощущения надвигающейся беды. Не было в мире более мощной военной силы, чем Спарта, и Афины пытались вырваться на волю. Их словно волк зажал в клыкастой пасти. Если у них получится, они одержат большую победу, но цена ее могла быть ужасной.
Перикл дошел до Агоры и вприпрыжку взбежал по ступеням, чтобы попасть в зал совета. Солнце встало, и наверху его уже ожидал Эфиальт. Перикл заставил себя улыбнуться и получил ответную улыбку. Ему было трудно простить Эфиальту ненависть к Кимону, но кто станет гнушаться союзника накануне бури. Перикл похлопал своего товарища-стратега по плечу, бессознательно копируя жест незнакомца из толпы и его слова:
– Все будет хорошо.
Эфиальт стоял не шелохнувшись, потом кивнул. Слова, кажется, подействовали на него, понял Перикл. Вероятно, всем им нужна поддержка.
– Значит, ты уже слышал? – спросил Эфиальт, когда они вошли внутрь.
С одной стороны главного зала собрались афинские стратеги. Перикл нахмурился, увидев Эсхила, Зенона, Анаксагора и всех восьмерых членов совета архонтов с ними. Вместе эти люди составляли фракцию Перикла в городском совете.
– Слышал что? – сглотнув ком в горле, спросил он, хотя и догадывался.
– Спартанцы, – ответил Эфиальт. – Их заметили. Они пришли.
* * *
Перикл поднял руку, чтобы унять остальных. Часть утра они провели, обсуждая, что предпринять, но все это была болтовня и пустые угрозы, насколько он мог судить. Выход оставался один – ясный, как горный ручей. Ему просто нужно убедить их.
– Спартанцы нападают на наших союзников, жгут наши корабли, убивают и рушат – делают все, только не встречаются с нами в открытом бою. От их действий разит слабостью, хотя сами они как будто не замечают этого. Сожжение кораблей само по себе было актом войны, но мы, сидя в этом зале, согласились, что стерпим, пока стены поднимаются. Совет и Афинское собрание проголосовали за то, чтобы удержаться и не отвечать на провокации. Это было правильно, я уверен. Мы выиграли жизненно важное время.
Перикл окинул взглядом зал и лица людей, которым привык доверять. Не хватало только Кимона, как выбитого зуба, – так Перикл ощущал эту утрату. Война приближалась, и Кимон был нужен ему как стратег. Он взглянул на Эфиальта, и тот встретил его взгляд. Конечно, люди наживают себе врагов, но никто не остается неизменным, будто каменная глыба. Уж это Перикл знал наверняка. Реальность и правду можно найти у богов и в объятиях женщины. Остальное меняется – к лучшему или к худшему.
– Сограждане, война уже началась, – продолжил Перикл. – Спарта ясно дала понять это. Я не берусь сказать, почему они не атаковали нас всеми своими силами, но это дает нам шанс ослабить их. Раньше я советовал проявлять осторожность, но теперь мы так близки к окончанию работ. Мы могли бы выгадать последние месяцы, необходимые для достройки стен. Это отбросит Спарту назад на целое поколение, тогда как наш Союз только усилится. Это наша общая мечта – Афины как сердце нации. Или империи эллинов и всех народов Эгейского моря. Почему нет?
– Ты хочешь вызвать Спарту на бой? – спросил один из стратегов; ему явно не нравилась такая перспектива.
Для некоторых правильное время, чтобы вступить в открытое столкновение, не настанет никогда, понял Перикл. Они поклялись, что будут сносить нападения на свою собственность и союзников, пока строятся стены, но отчасти согласие было вызвано тем, что эти люди вовсе
