Читаем без скачивания Империя - Конн Иггульден
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сидя в седле, Тисамен качал головой и бубнил себе под нос проклятия, которых никто не слышал. Он знал, что ему никогда не понять спартанцев, даже в самых важных ситуациях. Они уже достаточно хорошо попользовались его пророчеством, разве нет? Обещанными ему победами? Где бы они вообще были без него? Они не отвергали с презрением его помощь при Платеях и на Кипре! Разумеется, это происходило в правление Павсания. Эти негодяи-эфоры замуровали его в застенке на основании пустых обвинений.
Тисамен, прищурившись, вгляделся в даль. Земля там была очень сухая, но прошлой ночью шел дождь. Он заново наполнил свой мех водой из ручейка, чистого и холодного, каплями стекавшего по зеленому мху. Выехал из ущелья, и перед ним открылась равнина – широкая, просторная, воздух был такой прозрачный, что, казалось, стоит только протянуть руку – и дотронешься до гор вдалеке.
Он увидел пятно красных плащей – колонну во главе с Никомедом. Даже она выглядит крошечной на фоне этой шири, подумал Тисамен. Эфоры считали, что посылать его с отчетом о событиях – глупая затея. Он в этом не сомневался. Тем не менее ему было радостно ехать верхом много дней в одиночестве. Хмурые лица и нападки эфоров ему надоели, вдали от них он как будто посвежел и обрел новые силы. Они на это не рассчитывали, Тисамен был уверен!
Прорицатель трусил рысцой еще час, давя на бока коня пятками и пиная его, когда тот спотыкался. Потихоньку он догнал колонну. Впереди царил хаос, но, разумеется, спартанцы были лишь частью этого войска. Они вышли в поход, чтобы помочь дорийцам отразить нападение, повинуясь древней клятве и зову крови. Желавшие называться союзниками покинули свои города и присоединились к спартанцам. При этой мысли Тисамен покачал головой, с недовольством отдавая им должное. Красные плащи по-прежнему вызывали уважение.
Он прищурился – впереди что-то изменилось. Конец колонны отделялся? Подходил ближе? Неужели они… Некоторое время он в смятении наблюдал за происходящим, конь сам по себе бежал рысью. Эфоры говорили ему, что регент Никомед пойдет на восток и на север. Однако картина, которая разворачивалась перед ним, вовсе не напоминала спокойный марш, даже с…
Тисамен резко натянул поводья, с силой развернув голову коня, так что бедное животное встало на дыбы и едва не упало. Он поворачивал коня на месте то вправо, то влево, чтобы посмотреть. Там шла битва, в этот самый момент! Сблизился Никомед с врагом, слишком разогнавшись, или просто встретился с ним раньше чем планировалось, результат был один – завязался бой. Вглядываясь в даль, Тисамен увидел, что приближавшиеся к нему фигуры бегут. Большинство из них, бросив копья и щиты, просто удирали, лишь бы скрыться от маньяков в красных плащах, которые безжалостно убивали их.
Мгновение Тисамен испытывал только интерес, потом его объял холодный ужас. Он берег свою пятую победу долгие годы, дожидаясь войны с Афинами. Это афиняне привели к погибели его друга, не важно, какая судьба ожидала Павсания. Если бы боги вели игру по-честному, то позволили бы ему сохранить пятую победу для афинян!
Разумеется, боги хитрили. Сблизившись со спартанцами, Тисамен наблюдал, как они разделываются с остатками личной охраны какого-то несчастного царька, решившего, что сейчас подходящее время захватить земли дорийцев и угнать их скот. Стражников, пытавшихся защитить своего повелителя, рубили в куски. Вероятно, этот глупец подумал, что спартанцы слишком слабы и не способны выступить в поход. Тисамен поморщился, когда отсеченную голову царя накололи на копье.
Дорийцы – жилистые низкорослые мужчины со щитами и в заляпанных кровью хитонах – уже ликовали и воздевали вверх руки. Не его ли присутствие обеспечило эту победу? Или она досталась им до того, как он появился? Тисамен медленно ехал на коне мимо них, его тошнило от тайного беспокойства. «Вот так боги карают за гордыню», – рассуждал про себя он.
14
Собрать армию оказалось нелегким делом. Перикл отправил гонца в Мегару и стал ждать. Союзнику нужно дать время, думал он, кусая ногти. Каждый день, пока он остается в Аттике, давал спартанцам возможность действовать свободно, не встречая сопротивления. И не неся потерь.
Через несколько дней появились мегарцы, запыленные с дороги. Величайшим сюрпризом стали две тысячи гоплитов из Аргоса, корабли которых бросили якоря в порту Пирея на следующее утро. Они проделали большой путь, но работу за них совершали паруса и гребцы.
Перикл с Эфиальтом спустились к причалам, чтобы приветствовать аргосцев и оценить их верность. Аргос – город древний, старше Спарты и Афин. Может быть, поэтому его жители чаще сохраняли нейтралитет, чем вставали на чью-нибудь сторону.
Эфиальт был в одеянии афинского стратега, а не в доспехах и шлеме гоплита. Командир аргосцев спустился на причал и низко поклонился ему.
– Я Данаос, вождь Аргоса, – сказал он. – Капитаны кораблей Союза передали мне, что вы собираетесь выступить против Спарты. Я даю две тысячи человек под вашу команду.
Удивленный и его титулом, и прямотой, Эфиальт уставился на аргосца. До сих пор он имел дело со спартанцами и коринфянами, но не с людьми из Аргоса. Вероятно, такую манеру речи приобретали все жители Пелопоннеса.
– Эфиальт, стратег Афин, – негромко произнес он. – Если ты принесешь клятву верности… тебе будут здесь рады.
– Решено, – отозвался Данаос. – Покажите мне ваш самый священный храм, и я поклянусь.
Перикл откашлялся, желая немного остудить рвение аргосца. Его резкие манеры, казалось, подталкивают их всех к войне.
– Я Перикл, сын Ксантиппа. Мы рады видеть тебя здесь. Однако… – Он тщательно подбирал слова, чтобы случайно не обидеть гостя. – В прошлом Аргос много раз оставался в стороне от конфликтов. Вы не сражались против персов. Не вступили в Делосский союз. И я вынужден спросить тебя: почему вы решили присоединиться к нам в борьбе против Спарты, вашего соседа и давнего союзника?
В глазах у аргосца заблестел огонек, когда он устремил взгляд мимо стратегов на огромные стены, тянувшиеся от порта к городу, и пробежался по ним до самого Акрополя, возвышавшегося над Афинами.
– Больше тридцати лет назад Спарта одолела нас в битве. Это было время позора для моего города, мы чувствовали себя беспомощными. Но мы не забыли. С того дня мы не вставали ни на чью сторону и не откликались на призывы взяться за оружие. – Данаос скривил рот, будто проглотил что-то
