Читаем без скачивания Летние истории - Каваками Миэко

— Я ничего не поняла, — честно ответила я. — Но зал был полный и вообще… я смотрела и поражалась.

— Что и требовалось доказать! — с довольным смешком объявила моя собеседница. — Серьезно, хоть я там и выступала, но я с тобой полностью согласна. Кому это нужно — слушать потуги на декламацию полных профанов вроде меня, у которых даже голос не поставлен? Удивительно, как люди терпят эту муть. Но я учусь на своих ошибках. Больше ни за что на такое не подпишусь!

— Еще и улыбается! — удивленно хмыкнула Сэнгава, а следом и я.

— Я впервые в жизни была на чтениях, — сказала я. — Но разве это нормально, когда выступающего почти не слышно? А все застыли, как статуи… может, они уловили что-то особенное? Туда же приходят в основном читатели, как я понимаю? Им важен сюжет. Зачем они это слушают, если невозможно ничего разобрать?

— Ради статуса? — улыбнулась Рика Юса, блеснув красивыми ровными зубами.

— Какого статуса?

— Не знаю… Наверное, ценителя литературы.

— А смысл?

— Ну, например, — весело начала Рика Юса, — смотрит человек вокруг и думает: «Похоже, успехов в жизни добиваются только обыватели. А у меня не жизнь, а мучение, никто меня не принимает и не ценит. Но это, конечно, не потому, что я лузер или бездарь. Просто я понимаю то, чего не понимают они». И это его успокаивает. А кстати, знаешь, какие слова зрители больше всего хотят услышать от писателя на таких чтениях?

— Даже представить себе не могу. Я лично думала только о том, как выдержать эту пытку. Что же это за слова?

— «И наконец, заключительная часть» — какие же еще!

Мы обе прыснули, и даже Сэнгава издала смущенный смешок.

Не съезжая с шоссе № 246, такси остановилось у тротуара неподалеку от станции Сангэндзяя. Я попрощалась со спутницами и вышла. Дверь захлопнулась, и такси укатило дальше. Вытащив из сумки телефон, я посмотрела время — было немного за полночь.

Проверяя электронную почту, я заметила в папке «Входящие» новое письмо с непривычного адреса. Риэ Конно… Кто бы это мог быть? Ах да, Риэ, с которой мы когда-то вместе работали в книжном. Никто из этой компании мне не писал и не звонил, разве что сообщить о намечающейся встрече. А письмо от Риэ я получила вообще впервые.

Давно не общались. Как жизнь? Представляешь, а ведь в прошлый раз, когда мы виделись, еще стояла жарища! Прости, что пишу тебе так внезапно. Дело в том, что в начале следующего года мы с семьей переезжаем.

Так начиналось ее сообщение. Дальше она объясняла, что по некоторым обстоятельствам им с мужем и ребенком придется переехать в префектуру Вакаяма, где живут родители мужа. Риэ предлагала мне встретиться, пока она еще в Токио, и посидеть в кафе.

Если сложится, хорошо бы увидеться до конца года. Я могу приехать в твой район, вообще без проблем. Напиши, пожалуйста, как у тебя со временем. И еще… Немного странная просьба, но я не говорила больше никому из наших о переезде, так что буду признательна, если ты тоже сохранишь это в секрете.

Почему она написала только мне? Почему решила утаить свой переезд от остальных, а мне сообщила? Чем больше я перечитывала ее письмо, тем больше появлялось вопросов, но я решила пока о них не думать. Последний раз мы виделись с Риэ еще летом. Я не помнила, о чем мы тогда разговаривали, но, кажется, после этого я поехала на Дзимботё, а на обед мы в тот день ели галеты… Рёко Сэнгава в тот день была в свободной блузке из некрашеного хлопка. Она сидела на старом диване темно-красного цвета. О чем мы с ней говорили? Говорили ли мы вообще о чем-то конкретном? Тут я подумала о своем недописанном романе, и на сердце будто опустился тяжелый груз. Все вокруг потеряло цвета, растворившись во мгле. Я бросила телефон на дно сумки и направилась к дому, считая собственные шаги.

Повернув ключ в двери, я зашла в квартиру. От пола и стен, где причудливо переплетались ночные тени, по-зимнему веяло холодом. Ковер под ногами был будто пропитан влагой. Да, в квартире пахло зимой. Странно, но на улице я не чувствовала этого запаха. Могло ли это значить, что запах зимы существует только у меня в квартире? Постепенно меняется температура, освещенность, состав ночного воздуха — и, когда определенные условия складываются вместе, весь запах зимы, заключенный в книгах, одежде, занавесках и прочих вещах, разом вырывается наружу, словно что-то вдруг вспомнив.

Дни ноября тянулись один за другим, как одинаковые ящики на конвейере. Я вставала в полдевятого, съедала ломтик белого хлеба и садилась за компьютер. В середине дня обедала спагетти с готовым соусом из магазина и снова возвращалась к работе. Вечером делала упражнения на растяжку, ужинала рисом с натто и маринованными овощами. На ночь, после ванны, пролистывала блоги женщин, которые лечатся от бесплодия. Они будто ходили по кругу — за каждой маленькой победой следовало поражение, и все повторялось снова. Если появлялся новый популярный блог, я заглядывала и туда. Женщины, которые вели эти блоги, метались между отчаянием и нежеланием сдаваться. Но продолжали борьбу. А я ее даже не начала. Иногда я вспоминала о Нарусэ и заходила на его страничку в Фейсбуке.

Через неделю после чтений я получила мейл от Рики Юсы. Она писала, что ей проще сказать, чем накатать простыню, и спрашивала разрешения как-нибудь мне позвонить. «Если будет не до того, просто не бери трубку и все», — добавила она. Я отправила ей свой номер, и уже через десять минут раздался звонок.

— Спасибо, что прислала номер, — сказала Рика Юса. — Слушай, я прочитала твою книгу!

— Мою книгу? — поразилась я.

— Ну да. Очень здорово. Написано, что это сборник рассказов, но фактически это роман, а?

— Спасибо, что нашли время прочитать…

— Ну, хватит уже со мной на «вы». Мы вообще-то ровесницы.

— Серьезно? Я думала, ты старше.

— Я пошла в школу на год раньше тебя, но год рождения у нас один.

— Знаешь, Рика, а я ведь тоже заказала твои книги. Три штуки, кажется.

— Ого, — отстраненно протянула писательница, будто речь шла о чьем-то чужом творчестве, и, немного подумав, добавила: — Кстати, зови меня Юса, ладно? Я привыкла, что друзья ко мне так обращаются. А тебя как лучше называть?

Я сказала, что мне все равно.

— М-м… — задумалась Юса. — Тогда будешь Нацумэ! Будем с тобой как девчонки из волейбольной команды — на «ты» и по фамилии.

— И правда, как в спортивной секции. Хотя я туда не ходила ни в школе, ни в университете.

— Слушай, я немного не договорила насчет твоей книги. Она правда очень интересная! Я, когда читала, вспомнила «Реку Фуэфуки»[13]. Ты, наверное, любишь этот роман.

— Я его не читала, — призналась я.

— Правда? — удивилась Юса. — Это сага о жителях одной деревни. Поколение за поколением, судьба за судьбой. Масштабный сюжет, большой временной охват, при том что роман, как ни странно, не такой уж и длинный.

Потом мы заговорили о диалектах в литературе. Юса спросила, нет ли у меня желания написать роман целиком на моем родном осакском диалекте. Когда я честно ответила, что мне такая идея не приходила в голову, она поделилась со мной впечатлениями о том, как говорят в регионе Кансай и конкретно в Осаке.

— Это было нечто, — сказала Юса. — Я однажды ездила в Осаку и там услышала разговор трех женщин. Они просто фонтанировали эмоциями, никакого стеснения, все в лоб! Если представить это как литературный текст, там были бы перемешаны слова автора, реплики персонажей, разные точки зрения, связки, времена… И такая словесная перестрелка продолжалась целую вечность! Причем болтали они на космической скорости и хохотали все это время без умолку, но разговор был вполне осмысленный, даже удивительно. Совсем не похоже на тот осакский диалект, который мы слышим по телевизору. Там все подгоняется под задачи телевидения. А настоящий разговор на осакском диалекте — это скорее не общение, а состязание. В котором ты и участник, и зритель. Как бы сказать… Это искусство устного рассказа.