Читаем без скачивания Ричард Длинные Руки — ландесфюрст - Гай Орловский

Сэр Растер заорал во весь трубный голос:

— Поднапрячься, поднапрячься!..

Пираты все чаще, отступая, бросались в воду, но мы пробились к кораблям, яростно рубили борта, я зажег один, от него начали отламывать горящие доски и поджигать другие.

На тех кораблях, что в третьем ряду, торопливо обрубали канаты и отходили дальше в море. Мы как стая волков прошли до конца косы, убивая даже бросивших оружие и добивая раненых.

А всего в двух-трех милях медленно погружается в воду «Синий Осьминог». «Богине Морей» повезло больше: на всех парусах двигается к берегу, тонет на ходу. Мы следили за ней, сжимая руки, ее борта начали зачерпывать воду, но внезапно дрогнула, накренившись вперед, замедлила движение и застыла в таком положении.

Сэр Растер проревел с подъемом:

— Все-таки выкинулась на берег!

— Молодцы, — сказал сэр Торкилстон.

— Только к плаванию уже непригодна, — сказал я с горечью.

Сэр Торкилстон крикнул:

— Люди к берегу идут вплавь!

С «Богини Морей» прыгают за борт и плывут к берегу, но даже с затонувшего «Синего Осьминога» несколько человек, держась за обломки, медленно гребут к берегу.

Последний яростный бой состоялся в самих доках. Ценой огромных жертв пиратам все-таки удалось прорваться к остовам строящихся кораблей, и там завязался жестокий кровавый бой, где рядом с рыцарями дрались простые ремесленники, купцы и мастеровые, защищая корабли, на которые столько надежд.

Нигде пираты не дрались так яростно и отчаянно — наконец-то пробились до основной цели!

От города подходили все новые отряды; десант в бухте упорно стремился пробиться к скелетам кораблей, там с длинным узким мечом сражается во главе армландцев залитый кровью с головы до ног барон Альбрехт, и я уже не сомневался, что пиратов истребят там полостью…

Горожане бросались в воду и помогали выбираться на берег обессиленным и раненым морякам с затонувших каравелл.

Я на Зайчике быстро обогнул бухту, а как только оказались возле распростертых в изнеможении матросов, соскочил на землю и принялся обходить всех, похлопывая по плечам, пожимая руки, и, когда дошел до места, где на расстеленном плаще истекает кровью моряк, в котором с трудом узнал Ордоньеса, я с облегчением упал на колени и уперся ладонями в его грудь.

Веки на изможденном и залитом кровью лице затрепетали, приподнялись, я увидел красные белки с полопавшимися сосудами, потом расширенные зрачки медленно сузились, поймав меня в фокус.

Губы чуть шевельнулись, я наклонился и услышал:

— Неужели… отбились?

— Полностью, — заверил я, — и навсегда. Набирайтесь сил, адмирал! Вам еще предстоит вести могучую эскадру через океан!

Он проговорил с трудом:

— Все мои корабли… погибли… И я тоже…

Я удивился:

— Погибли? Ну уж нет!.. Их души перетекли в эти вот могучие создания, что скоро начнут обрастать плотью. Уже скоро, адмирал! Скоро соскользнут в воду! И потребуется все ваше дивное умение, чтобы управлять этими гигантами.

Он не ответил, я похлопал по плечу и пошел к матросам, подавленным и угнетенным, несмотря на разгром пиратов.

Я остановился перед ними, сердце стучит часто и взволнованно. К горлу подкатил ком, но с усилием проглотил и сказал с нажимом:

— Это победа!.. Запомните, это не поражение, а победа!.. Вам кажется, что «Синий Осьминог» и «Богиня Морей» сейчас на дне морском?.. Нет!.. Это их старые шкурки, которые пришло время менять. Вон на берегу их молодые скелеты, на которые не налезла бы эта ветхая кожа!.. Там, присмотритесь, стоит даже «Ужас Глубин», и он снова выйдет в море. Уже скоро-скоро взойдете на борта этих юных гигантов, настоящих королей океана!.. И уже никто не сумеет бросать вам вызов!..

Я смотрел, как их темные лица, полные горя и отчаяния, вроде бы начинают медленно светлеть, а в глазах появляется слабая надежда. Для моряка потеря корабля равна крушению всех надежд, но сейчас у них перед глазами то, что отстоять все-таки удалось. В этой дальней части бухты рядком выстроились белые остовы, похожие на скелеты давно вымерших драконов, что когда-то дрались с самими богами.

Даже сейчас видно, что будут почти вдвое больше старых каравелл, а я туманно намекал еще раньше, что начнем с таких вот, мелких, а потом вообще построим та-а-а-акое…

Ордоньес подошел, сильно хромая.

— Ваша светлость…

Я обернулся, обнял его за плечи и крикнул с подъемом:

— Ваш адмирал с вами!.. Чего же еще для будущих побед?

Ордоньес сказал хриплым голосом:

— Все мои люди с сегодняшнего дня превращаются в плотников и… во все, что понадобится.

— Спасибо, адмирал, — сказал с чувством. — Понимаю, как вам нелегко сказать такое, но… те из вас, кто пройдет через это унижение, как ему кажется, взойдет на борт нового корабля уже не простым матросом, хоть и дворянином, но офицером!

Ордоньес взглянул на меня остро, потом перевел взгляд на остовы кораблей, медленно кивнул.

— Да, — ответил он, — от имени тех, кто уцелел в этой рубке, благодарю и обещаю… Мы будем работать дни и ночи. И пусть моряки видят, что строят себе и для себя!

— Неплохо, — ответил я громко и повернулся к морякам. — Слышали? Заодно сможете подсказывать строителям всякие полезные мелочи. Все-таки чертеж — одно, а опыт людей, уже поплававших на таком, — другое.

Я видел, как они оживают на глазах. Одно дело заживить раны на теле, другое — в душах, но сейчас именно их и залечиваем.

Один отдал мне честь и сказал хриплым голосом:

— Ваша светлость, вы наш маркиз. И мы пойдем за вами хоть в ад.

Сэр Растер и сэр Торкилстон посмотрели на него с недоумением при слове «маркиз», а барон Альбрехт вздохнул и покачал головой.

Глава 8

Изолированность островов от материка сыграла в их судьбе критическую роль. Не обмениваясь опытом с другими королевствами, они создавали воинские силы по принципу «навалимся и всех убьем».

Но еще в древности правильно построенные и обученные войска Александра Македонского били во много раз более крупные армии Дария и других царей. Так же побеждали римляне.

Восстанавливая в памяти ход великой битвы, что казалась хаотической, я видел, что благодаря умелой тактике войск рейнграфа Чарльза немалая часть пиратов оказалась отрезана от моря, что сразу вызвало у них панику. С другой стороны ударил стальграф Филипп, и началась уже резня, поголовное избиение, когда обезумевшие от ужаса пираты бросались то в одну сторону, то в другую, но их постепенно взяли в кольцо и методично истребляли, хотя наших все равно было там в разы меньше.