Читаем без скачивания Бобы на обочине - Тимофей Николайцев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ему стало так спокойно от этой картины, что он прикрыл глаза — продолжая видеть огонь сквозь веки …
Но упала капля дождя — должно быть самая последняя…
Он тряхнул головой… и этот согревший его огонь исчез — Бобби-Синкопа по-прежнему стоял среди высокой мокрой травы, и лес, в котором он так и не нашёл одиночества, знобко трепетал за его спиной. Он поежился — хотя дождь и перестал, но травяные стебли ещё роняли капли ему за шиворот. Он страшно устал и промёрз до костей… но, если он хочет всё-таки закончить ещё одну новую мелодию — то ни горящего камина, ни теплого пледа не предвидится пока впереди. Одна дорога в никуда…
Он сделал очередной шаг по ней, и под ногами тотчас захлюпало.
Ветер снизился и прошёлся над самым ухом — будто прошептал ему что-то вездесущими языками травы.
Однажды… — вроде бы услышал Бобби-Синкопа… — Однажды ты устанешь настолько, что зима — покажется тебе неплохим выходом.
Осень, весна, лето… они хороши, пока их ждёшь с нетерпением.
Убери преграду между собой и ими — и они останутся лишь маетной дурнотой…
Мы — знаем одного такого человека…
И — знаем теперь ещё одного…
Мы — хотим вам помочь…
Я так устал, — снова подумал Бобби-Синкопа. — Чёрт… как же я устал… До галлюцинаций… До голосов в траве.
Он остановился — дыша тяжело и редко.
Он не понимал даже — в какую сторону идти.
Кажется, уже и одного шага не сделать…
А может, — внезапно подумал он, — моя зима уже наступила? Я просто не заметил первых заморозков… вернее — заметил, но убедил себя в том, что это просто слишком холодные ночи выдались…
Так и бывает, — думал он, выбирая ботинками место, куда проще наступить.
Сначала слишком холодные ночи… Что в них такого? Ну, выпал утром иней вместо росы — открываешь один глаз, и видишь хрупкий кристаллический налёт на травинке, что подпирает щёку. Этот холодный блеск — словно разрезает зрачок… надвое. Человек испуганно моргает — и глаз источает паническую слезу. Как же холодно… Иней не понимает различий между травой и спящим в ней человеком — он просто накрывает собою всё… Человек ворочается и с трудом поднимается, оказавшись разом посреди строгого кристаллического мира — ледяной контур повторил каждую из миллиарда поверхностей… даже со сгибов брезентового балахона осыпается всё тот же толчёный лёд. Что тогда делать человеку? Стряхивать эти признаки грядущей зимы с рукавов, и гадать — взойдёт ли солнце, будет ли оно достаточно тёплым, чтобы растопить весь этот лёд… или же только осветит его, наполнит свечением иней в волосах человека, который в этот раз не проснётся…
Не останется будущего, всё вокруг замрёт в неизменном настоящем…
Почти как сейчас…
Под ботинками Бобби-Синкопы хлюпает.
Он идёт теперь по голой земле, которая слишком жирна, чтобы пропустить сквозь себя такое количество дождевой воды. Ботинки тонут в ней тяжёлыми рыжими носами. Он с трудом вытаскивает ноги, обнажая земляные язвы своих следов — делает несколько длинных надсадных шагов, прежде чем его подошвы вдруг находят надёжную опору.
Бобби-Синкопа оглядывается — он, оказывается, забрёл на чьё-то поле…
Вокруг, насколько хватало глаз, росли крепкие на вид картофельные кусты… посаженные отчего-то не прямыми рядами, как было бы привычно видеть, а беспорядочно, наобум, словно фермер был слишком нерадив или же просто пьян — свалился с сеялки, разбросав клубни по всей округе.
Поле, однако, было идеально ухожено… и Бобби-Синкопа несколько минут гадал, откуда у него взялось такое впечатление, пока не понял: земля без комков.
Как будто это поле рыхлили не механическим способом, а выбрали подходящую погоду и тщательно разминали землю руками… да и свободное пространство между кустами — не оскверняла ни одна посторонняя травинка. Бобби-Синкопа нагнулся и зачерпнул эту землю рукой — она чавкнула, нехотя отпустив пригоршню… Земля была вязкая, как подогретый пластилин… нет — как лепная глина… но, когда он стиснул её в кулаке, отжав лишнюю воду — она рассыпалась у него на ладони. Бобби-Синкопа стоял и смотрел на землю в горсти… другой рукой держа зачехлённую гитару на весу.
Под его ногами обнаружилась полоса утоптанной плотной земли — Бобби-Синкопа не сразу понял, что вышел на тропинку. Та зыбко плыла и качалась под его весом, как понтонный мостик, лежащий прямо на воде, но вполне выдерживала одного человека. Странное это было ощущение — тропинка ничем не выделялась среди прочего поля… так, что взгляд, попытавшийся проследить, куда она ведёт — тотчас заблудился среди мягких земляных наплывов. Видимо, тут действовало какое-то местное колдовство — понять, стоишь ли на тропинке или нет, можно было только по степени погружения ног в почву. Бобби-Синкопа совершенно наобум сделал один шаг и угадал правильно — тропинка покачнулась под ним и подпёрла подошву снизу. Бобби-Синкопа помедлил, соображая, что бы это могло значить… и тропинка, словно отвечая на его сомнения — проявилась среди поля ещё на пару шагов.
Ветер косо сошёл на поле сверху и кусты зашуршали, расступаясь перед ним…
Как будто кто-то опять зашептал ему на ухо: не думай о конечной цели… думай лишь о следующем шаге. Просто иди.
Почему нет? — решил тогда Бобби-Синкопа.
Из-за усталости ли, или от бреда, вызванного высокой температурой — всё это казалось ему вполне логичным продолжением сегодняшнего безумного дня.
Просто иди… Шагай себе по тропинке, которая сама появляется прямо перед тобой.
Эта простенькая мысль, однако, заставила его горло болезненно сжаться.
Гитара словно отяжелела в руке — и даже сама собой издала какой-то неразборчивый звук из-под чехла, будто Бобби-Синкопа ненароком задел её струны. Ему показалось на миг — картофельные кусты ожили… шевельнули крепкой ботвой, вытягивая плети навстречу звуку. Он озадаченно захлопал веками — прогоняя из-под них влагу, искажающую зрение…
Но, конечно — показалось… Или ветер так кстати потревожил их.
Бобби-Синкопа постоял ещё немного, раздумывая над творящимися вокруг странностями… потом подчинился внезапному порыву — вернулся обратно на один шаг и бережно переложил отжатую горсть земли на то же самое место, откуда взял её… заровняв пятернёй неглубокую лунку. Снова прошла волна шелеста — сразу по всему полю. Бобби-Синкопа отпрянул и торопливо выпрямился —
