Читаем без скачивания Невинная для грешника - Лина Манило
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Отец, кстати, уже в курсе, что у нас отношения…
Марта бледнеет до такой степени, что я всерьёз опасаюсь: она в обморок хлопнется.
– Как это он в курсе? – волнуется, ёрзает на месте и часто-часто моргает. – Когда ты ему успел рассказать?
– На вечеринке, мы с ним общались перед тем, как я тебя кататься повёз.
Мне неприятно вспоминать ту чушь, которую городил отец, хотя его резкость для меня не новость. Он такой – не терпит полумер, на всё имеет своё мнение и в одном месте видит чужое. Другое дело, что у нас всегда получалось договориться и прийти к компромиссу.
Вот только, несмотря ни на что, неприятно в груди царапает, потому что Марту я уж точно в обиду не дам. Даже отцу.
– Просто… я… ладно, не бери в голову. Сказал и сказал, – она отворачивается, стучит указательным пальцем по нижней губе, вглядывается в темноту за окном.
– Марта, я взрослый мальчик, мне двадцать шесть лет. Знаешь, несмотря ни на что, никогда не позволял родителям вмешиваться в свою жизнь. Потому наши отношения будут идти по нашим правилам, посторонним там не место. Даже если эти посторонние – родители. Любые родители.
Тщательно выбираю слова, снова её лицо к себе поворачиваю, чтобы смотрела на меня, слушала. Слышала. Когда так, глаза в глаза, когда расстояние между нами всего несколько сантиметров, говорить намного проще, хотя от запаха Марты голова кругом и всё внутри на дыбы становится.
– Ты правда так думаешь? – вскидывает на меня свои потрясающие глаза и, подавшись вперёд, обнимает за шею. Трётся носом о плечо, пальцами рубашку комкает, тихонько дышит.
– Расскажешь, почему плакала? Тебя обидел кто-то?
Глажу её по волосам, чувствую, как головой качает. Упёртая девчонка! Всё сама, всё на своих плечах везёт.
– Это неважно, у меня просто период трудный. А ты? Почему на звонок мой не ответил?
– У меня тоже… период трудный.
Вдруг в окно кто-то энергично стучит, и Марта резко отскакивает от меня. Вертит головой, а я вглядываюсь в фигуру в белом по ту сторону стекла.
Свят-свят-свят.
– Мама, – едва губами шевеля, говорит Марта и хлопает длинными ресницами.
Похоже, знакомство с родителями произойдёт раньше, чем я рассчитывал.
– Марта, выходи! Я вижу тебя, – голос Иванны Станиславовны не сочится мёдом, и будь я трепетным юношей, наложил в штаны от её тона.
– Марк, я пойду, – дёргается, но я распахиваю свою дверцу раньше, чем Марта успевает разделаться с замком на ремне безопасности.
Натягиваю на лицо самую беззаботную и обворожительную улыбку, на которую только способен, и смотрю прямо на хмурую Иванну Станиславовну.
– Марк Романович? Какими судьбами в наших краях? – Иванна Станиславовна держится вежливо и чуть-чуть отстранённо, но в её глазах бушуют пожары.
Этим взглядом она пытается высказать мне всё, на что не может решиться, памятуя, что я хозяйский сынок.
Наверняка она видела наши с Мартой обнимашки, иначе бы не тарабанила в окно. И вероятнее всего уже догадалась, кто был тем загадочным парнем, который подвёз Марту. Но что же, так, наверное, даже лучше.
Во всяком случае, теперь Марте точно не придётся ничего скрывать.
– Мама? – Марта всё-таки выбирается из машины, но далеко уходить не торопится. Стоит, переводя взгляд с меня на мать и тут же обратно.
– Как ваше здоровье? – спрашиваю весьма искренне.
– Спасибо, отлично, – улыбается через силу и тянет к Марте руку.
Не то, чтобы обнять. Не то, чтобы оттащить от меня подальше.
Делаю шаг вперёд, потом второй и оказываюсь рядом с Мартой. Её растерянность бьёт по мне ударной волной – моя Дюймовочка будто бы ещё меньше ростом становится, а я обнимаю её за плечи, чем вызываю на себя прицельный огонь недовольного взгляда.
– Иванна Станиславовна, кажется, самое время выпить чай.
Глава 39 Марта
Марк так очаровательно улыбается, что у меня замирает сердце. Но, похоже, это действует только на меня, потому что мама совсем не выглядит довольной. Напротив! И я ругаю себя, что не рассказала ей сразу, тогда бы не произошло такого неприятного первого знакомства.
Мама смотрит на Марка в упор, и её взгляд… такой я видела всего несколько раз и это не самое лучшее зрелище. Он точно ничего хорошего не сулит.
Маму нельзя расстраивать – я помню об этом. Вот только самой мне расстраиваться не хочется тоже.
Мысленно ругаю Марка. Вот если бы он послушал меня, если бы остановил у магазина и там меня высадил, сейчас бы не стояли, как три обугленный ствола посреди поля.
– Марк Романович, вы очень любезны, подвезли Марту в такой поздний час, – она с трудом подбирает слова, а на щеках уже ставшая привычной бледность. – Но, пожалуй, сегодня от чая откажемся. Вам пора домой.
И уже мне:
– Марта, пойдём?
Меня выбивает из колеи её властный тон. Будто бы мне пять лет, и я, мелкая и растрёпанная, не хочу уходить с детской площадки. Только мне уже девятнадцать, и меньше всего заслуживаю вот такого уничижительного тона.
– Я жду.
Тут меня накрывает волной таких противоречивых не самых радостных эмоций, что приходится на секундочку зажмуриться, чтобы не выплеснуть это всё наружу.
Я вдруг понимаю, что смертельно устала от того цирка, что творится в моей жизни в последнее время. И мне этим вечером нужен Марк, потому что… я слишком разбита. Мне больно и неуютно. Как бы я не гнала от себя мысли о Марке, они никуда не делись. Вот они, копошатся в черепной коробке и при каждом удобном случае норовят вытеснить абсолютно всё из моей бедной головы.
Я всё ещё не решила, рассказывать ли о его предложении хоть кому-то, а Марку в особенности – у меня не было времени подумать об этом хорошенько, но оставаться одной мне не хочется.
– Мама, Марк выпьет с нами чаю, – заявляю безапелляционно и, протянув руку в сторону, сплетаю наши пальцы.
Тепло ладони Марка дарит мне силы, успокаивает, даёт надежду, что я со всем и всегда справлюсь. Так, стоя с ним плечом к плечу, готова бороться с любой напастью.
Марк, не отпуская моей руки, выступает вперёд и говорит очень спокойно, не переставая улыбаться:
– Иванна Станиславовна, всего лишь чай. Я не кусаюсь.
Мама сжимает губы в тонкую ниточку, качает головой, сверлит нас пристальным взглядом. Я знаю, что не должна её расстраивать, понимаю, что ей тяжело, но и жертвовать собой во всём
