Читаем без скачивания Великая тайна Великой Отечественной. Ключи к разгадке - Александр Осокин

Это письмо с воспоминаниями о лодках-амфибиях, в которых он играл в детстве в Нахабино, радиожурналист и мой хороший знакомый Владимир Дименков прислал мне по электронной почте, прочитав «Великую тайну…». В Нахабине жила его семья, поскольку отец работал в Военно-инженерном научно-исследовательском институте им. Карбышева. «Знаешь, – сказал Володя по телефону, – мне кажется, что это всё по твоей части – и амфибии на гусеничном ходу, и Карбышев». Он был прав – мне уже не раз задавали ехидные вопросы вроде такого: не собирались ли, согласно моей гипотезе, советские войска форсировать Ла-Манш на плавающих танках? И я все время искал технику, создававшуюся для этого в начале сороковых годов. Так вот она – лодка с гусеницами, способная выползти на берег со стрелковым взводом на борту, причем ни один человек даже сапог не намочил бы! Вряд ли эти лодки-амфибии могли переплыть Ла-Манш, но вот быть спущенными на воду в нескольких сотнях метров от берега и вывезти взвод на берег так, чтобы солдаты не спрыгивали в воду, вполне могли.

О том, что они все же применялись на войне, я узнал от другого свидетеля.

Лазарь Евсеевич Рубинчик (родился в 1921 г. в Москве, ветеран Великой Отечественной войны, в годы войны сержант):

Июнь 1944 года. Очень много времени прошло с того дня, когда я, будучи сержантом 29-го заградительного отряда 7-й Армии, стоял в строю на опушке леса, на берегу реки Свири. Хорошо помню обращение генерала – очевидно, командира дивизии, к десантникам, расположившимся по отделениям возле своих лодок-амфибий <…>

Итак, дивизия построена. Генерал говорит: «Сейчас мы будем форсировать Свирь. На противоположном берегу – долговременные укрепления финнов. После артподготовки, все по “амфибиям” и как можно быстрее на ту сторону! Захватить плацдарм и развить успех! Весь личный состав первой лодки, закрепившийся на финском берегу, будет представлен к званию Героев Советского Союза!» Затем началась мощная и длительная артподготовка. Заработали «катюши».

Все мы открыли рты, чтобы не оглохнуть. Я и сейчас, спустя много-много лет, могу отличить фронтовика от «участника войны», не побывавшего на передовой. Фронтовик при сильном шуме всегда откроет рот по старой привычке, которая не может забыться.

Часа через полтора закончилась артподготовка, и «амфибии» с опушки леса устремились к реке. Это было удивительное зрелище. Я впервые увидел лодки, несущиеся с большой скоростью по суше, а потом, с не меньшей скоростью, по воде. Раздались одиночные минометные выстрелы с вражеской стороны. Слышны и пулеметные очереди. Потоплено несколько лодок-амфибий. Но вот, одна за другой, лодки выезжают на противоположный берег. Затем, на резиновых лодках, переправляется и наше подразделение. Вижу у дороги два миномета и несколько пулеметов, оставленных финнами в поврежденном виде, несколько убитых солдат противника. Так была форсирована Свирь. Почти без потерь и вовсе без серьезного боя.

Между прочим, на следующей неделе в армейской газете были помещены фотографии двенадцати Героев Советского Союза, которые «первыми форсировали Свирь и, закрепившись на вражеском берегу, обеспечили переправу остальным подразделениям дивизии». Так-то…

Федор Петрович Провоторов (1913 г. рождения, ветеран Великой Отечественной войны, полковник ВВС)

Рассказ своего умершего тестя о первом дне войны передал мне бывший коллега по работе Владимир Андреевич Наумов – начальник отдела, полковник запаса.

Первый день войны встретил в Бессарабии в БАО на аэродроме старшим лейтенантом бомбардировочного полка (после начала боевых действий стал воздушным стрелком бомбардировщика).

В течение последнего предвоенного месяца на их аэродром по железной дороге регулярно поступали самолеты в разобранном виде в транспортных ящиках. Их принимали совместные советско-германские комиссии, после чего ящики почему-то не вскрывались и самолеты не собирались, а складировались прямо в ящиках вблизи железнодорожной ветки.

За неделю до начала войны немцы из состава комиссий уехали. А в первый же налет сразу же было разбомблено здание общежития летчиков (самолеты, стоявшие на поле аэродрома, естественно, тоже бомбили все время, начиная с первого же налета). Во время второго налета разбомбили ящики с разобранными самолетами.

Думаю, ящики с разобранными самолетами предназначались либо для передачи немцам (в порядке помощи, так как у них не хватало своих самолетов для воздушных ударов по Англии), либо для транспортировки их в таком виде через Польшу и Германию и последующей сборки и использования советскими ВВС в Северной Франции. Поэтому не исключено, что по площадкам, где они складировались, в первый день войны удар нанесли не немецкие, а советские бомбардировщики, чтобы они не достались врагу. Весьма вероятно, что ведущая к аэродрому железнодорожная ветка в последние предвоенные дни была перетянута на европейскую колею, и поэтому вывезти что-либо в глубь страны при отступлении не было никакой возможности.

Валентин Анатольевич Белоконь (1933 г. рождения, г. Новоград-Волынский, инженер-физик, кандидат физ. – мат. наук, действительный член Академии космонавтики и Российской академии естественных наук):

В мае-июле 1941-го я проводил лето в городе Черкассы, приехав туда из Молодечно, где жил с отцом и матерью (отец был военным инженером – майором). Утром (примерно в 9—11 часов) в субботу 21 июня 1941-го в течение получаса-часа, как и многие другие жители Черкасс, лично наблюдал в синем летнем небе белые облачка от разрывов зенитных снарядов. Городские власти и руководство гарнизона объяснили населению – это происходили учения. Но этому даже в те времена полного доверия к словам любого руководителя не очень поверили, поскольку никогда зенитные учения со стрельбой над городом не происходили и осколки с неба не сыпались. Мне кажется, что стрельба зениток над Черкассами за день до начала войны каким-то образом связана с вариантом начала Великой Отечественной войны, изложенным в книге «Великая тайна Великой Отечественной».

Что же произошло утром 21 июня 41 г. над Черкассами? Чтобы понять это, надо вспомнить, какие части там базировались в тот день.

Об этом рассказывает в своих воспоминаниях Маршал Советского Союза И. С. Конев, бывший в то время командующим Северо-Кавказским военным округом. Его мемуары под названием «Записки командующего фронтом» впервые были опубликованы в 1987 г. в № 11 и 12 журнала «Знамя» (на основе записей, надиктованных И. C. Коневым в 1972 г. для Гостелерадио, их журнальный вариант под названием «Воспоминания» подготовила вдова маршала А. В. Конева).

Вот отрывок из них:

В мае (1941 г. – А. О.) я был вызван в Москву, где заместитель начальника Генерального штаба В. Д. Соколовский вручил мне директиву о развертывании 19-й армии. Оставаясь командующим войсками Северо-Кавказского округа, я вступил в командование 19-й армией и получил личные указания С. К. Тимошенко: под видом учений до конца мая войска и управление армией перебросить на Украину в район Белая Церковь – Смела – Черкассы. В состав 19-й армии уже на Украине вошел 25-й стрелковый корпус под командованием генерал-майора Честохвалова. Отправка 19-й армии проходила в совершенно секретном порядке, никому, кроме меня, не было известно, куда войска перебрасываются и зачем. Они выдвигались в указанные районы и сосредоточивались в палаточном лагере <…>

Еще в Москве я получил задачу от С. К. Тимошенко. Указав районы сосредоточения войск 19-й армии, он подчеркнул: «Армия должна быть в полной боевой готовности…»

Штаб 19-й армии размещался в Черкассах. Я прибыл туда в начале июня, а 18 июня выехал в штаб Киевского военного округа для того, чтобы сориентироваться в обстановке и решить целый ряд вопросов материально-технического обеспечения войск армии. Армия не входила в состав Киевского особого военного округа и не предназначалась для действий в составе Юго-Западного фронта.

В 19-ю армию вошли 25-й и 34-й стрелковые корпусы, 26-й механизированный корпус, 38-я стрелковая дивизия и ряд отдельных частей.

С 26 июня эта армия входила в группу армий резерва Ставки Главного командования, а 2 июля была передана Западному фронту.

В состав какого же фронта 19-я армия должна была входить по довоенному стратегическому плану? Скорее всего – в состав Южного фронта, который был создан секретным постановлением Политбюро от 21 июня 1941 г. (командующим этим фронтом с сохранением должности командующего Московского военного округа был назначен генерал армии Тюленев, членом Военного Совета – Запорожец, освобожденный для этого от должности начальника ГлавПУРа РККА!). Однако в первом же документе Военного Совета ЮФ – директиве № 01/ОП. (Винница, 25.6.41 г., 19.00) указано, что в ЮФ входят 18-я армия (ею стал Одесский военный округ) и 9-я армия (в нее был превращен Харьковский военный округ). А кроме того, непосредственно Южному фронту были подчинены три стрелковых корпуса: 9-й особый стрелковый, 55-й стрелковый и 7-й стрелковый. О направлении действий Южного фронта намекает необычный его состав: в числе вошедших в него 31 сухопутной дивизии (не многовато ли для противостояния 17 румынским дивизиям и 5 бригадам?) были три кавалерийские дивизии и три горно-стрелковые дивизии (хотя, как известно, Украина не горная страна, не в Карпатах же воевать горным стрелкам!). Значит, Южный фронт готовился к ведению боевых действий за кордоном в горных районах – на Балканах и Ближнем Востоке (это могло реализовать давнюю мечту России – получить черноморские проливы, а также выйти к главным нефтедобывающим районам мира).